Милосердие выше справедливости (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Внимание!
суббота, 21 января 2017
23:23
Доступ к записи ограничен
четверг, 19 января 2017
Милосердие выше справедливости (с)
Название: Шанс
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Размер: мини, 1 265 слов
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Мита Макото/Сакияма Йоджи, ОЖП, мелькает Серизава Эрика
Категория: слэш
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В один прекрасный день Йоджи остается один, а Макото понимает, что у него все же есть шанс.
читать дальше— Приятно познакомиться, — прощебетала девушка. — Я — Ринго Такура, будьте ко мне благосклонны, пожалуйста…
Макото через силу кивнул. Он ожидал чего угодно, но только не того, что у Йоджи появится девушка.
Тем более — такая.
Ринго Такура была очень симпатичной. Чистый высокий лоб, длинные черные волосы, глаза синие-синие и фигурка — что надо. О такой подружке можно было только мечтать.
Вместе Ринго и Йоджи вообще смотрелись фантастически. То, что Йоджи красив, Макото знал давно; изогнутые брови, бледные пальцы, приоткрытые губы — Макото свято верил, что, не будь его друг таким болезненным, быстро стал бы идолом, кумиром для молодежи. И девушки на нем висли бы гроздьями. А так Йоджи бывал в школе, да и вообще вне дома, слишком редко для того, чтобы на нем кто-нибудь успел повиснуть. Особи женского пола провожали его машинально-заинтересованными взглядами, на которые Йоджи не обращал внимания, а Макото, прекрасно все видевший, торопился уволочь друга от греха подальше. Иметь девушку при здоровье Йоджи… Нет, этого Макото решительно не мог допустить. Говорят же, что женщина любого мужчину в гроб загонит, а уж такого хрупкого, как Йоджи, — и подавно.
И вот, пожалуйста. Не уберег.
Глядя на Макото торжествующим взглядом (впрочем, ему могло и показаться), Ринго взяла Йоджи за руку и немедля прижалась к этой руке своими выдающимися верхними прелестями. Она бы и нижними прижалась, несомненно, но это заняло бы некоторое время, и Йоджи мог успеть вырваться.
Надо сказать, он и сейчас вырвался, посмотрев на Ринго немного недоуменно, будто не вполне представлял, что с ней делать.
Макото подавил облегченный вздох. Его внезапно осенило: Йоджи ведь раньше никогда не общался с девушками. Возможно, он даже не знает, как себя с ними вести. Может, эта Ринго вскорости разочаруется и бросит его?
Ринго послала Макото еще один взгляд и взяла Йоджи под руку.
Нет, так просто от нее вряд ли удастся избавиться.
***
Это началось после того, как Йоджи один раз стало плохо в раздевалке. Макото немедля отвел пострадавшего сэмпая в медпункт. Потом как-то раз Йоджи поделился с ним завтраком; это был верный путь к сердцу Макото. Съев завтрак неголодного, по своему обыкновению, Йоджи, Макото заметил, что его новый друг очень красив и, осознав, что дружба между ними неминуема, сходу предложил перейти на обращение по имени. До того Йоджи исправно называл Макото «Мита», и, хотя звучало это неплохо (Макото почему-то очень нравилось слушать, как смущенно Йоджи произносит его фамилию), слышать собственное имя из этих уст Макото понравилось куда сильнее.
У Йоджи никогда раньше не было друзей. Девушек у него не было тоже. Внешняя привлекательность — одно, умение общаться с людьми — совсем другое. А шанса научиться у Йоджи не было, он слишком много болел.
В первый раз за всю жизнь у Макото появился друг, который дружил только с ним. Именно о таком он мечтал в детстве.
Макото не сразу понял, в какой момент эта дружба начала принимать странные формы.
Может, тогда, когда он забыл свой учебник в классе? Он опаздывал на тренировку по баскетболу и очень спешил; Йоджи догнал его в коридоре и схватил за руку.
Макото показалось, что от этого прикосновения по его телу прошел электрический разряд. Что-то изменилось; что-то было не так, как всегда. Будто он спал, а теперь проснулся, или, может, был мертв, а теперь ожил.
Макото медленно перевел взгляд на Йоджи. Запыхавшийся, раскрасневшийся и слишком красивый; девчонки по таким млеют…
Но Макото им его не отдаст.
Да, кажется, он решил это именно тогда. Хотя потом был еще случай с Мери. Обычно пес Макото не жаловал посторонних, исправно облаивая всех, кто ему почему-то не нравился. Друзей Макото Мери обычно напрочь игнорировал. Хозяин сказал, что этим людям здесь можно находиться, значит, можно. Достаточно дружелюбный, Мери при этом всегда соблюдал собственную независимость.
Йоджи стал исключительным случаем. Он понравился Мери с первого взгляда и, кажется, это было взаимно. Макото впервые видел своего друга таким оттаявшим; Йоджи охотно возился с собакой, и с его лица еще долго не сходила счастливая улыбка.
Макото был готов на все, чтобы видеть эту улыбку как можно чаще, но еще больше ему хотелось, чтобы ее не видел никто другой.
***
— Знаешь, Йоджи, — задумчиво сказал Макото, — а ведь Ринго тебя не любит.
Мери звонко гавкнул в ответ.
Макото вздохнул и двинулся дальше по улице. Никакого Йоджи рядом не наблюдалось, Йоджи был в гостях у своей Ринго, а Макото ничегошеньки не мог с этим поделать. Только и оставалось, что гулять с собакой.
Не Макото лезть в личные дела Йоджи.
Помнится, один раз он уже подумал, что у Йоджи есть девушка. Тогда он совершенно случайно оказался в том магазине, где Йоджи делал покупки, и увидел его вместе со взрослой красавицей. Они держались за руки, оба черноволосые и коротко стриженные; девушка была на целую голову ниже Йоджи. Подойдя ближе, Макото услышал, как они очень по-семейному переговариваются, что купить на ужин…
А потом его заметили и узнали.
Вблизи девушка оказалась даже красивее, чем он думал. Она была очень похожа на Йоджи. Если бы Йоджи был девушкой, он, наверное, выглядел бы именно так, — промелькнула крамольная мысль, а потом незнакомка мягко улыбнулась.
— Это твой друг, Йоджи? Я так рада, что у тебя есть друзья!
Она оказалась сестрой Йоджи. Старшей и уже замужней. А ведь, будь она его ровесницей и не повстречай никого, у Макото был бы шанс поспорить с судьбой.
Так шанса не было.
Глядя на то, как непринужденно Йоджи общается с сестрой, Макото с горечью подумал: вот она, та единственная, кому его друг верит по-настоящему. Макото такое доверие не светит. Может, потому, что он не похож на Йоджи вовсе; Йоджи и его сестра такие красивые, такие завершенные вместе. Они будто делят напополам юность и зрелость, они отлично понимают друг друга, и Макото тут лишний.
Когда сестра Йоджи на прощание поцеловала его в щеку, Макото мог испытывать только одно чувство: ревность.
Именно тогда он окончательно понял, что влюбился.
***
Он предпочитал не думать об этом, не думать о Йоджи, тем более что и без того хлопот хватало. С течением времени аппетит Макото только рос, пришлось бросить баскетбол и наняться на несколько подработок.
Но не думать об игле, засевшей в сердце, всегда сложновато. Тем более что эту иглу теребят время от времени чужие бледные пальцы.
Выходя из пустующего кабинета химии, куда он заносил бумаги по поручению Камии-сенсэя, Макото мог думать только об одном: Йоджи вчера переспал с Ринго? Или нет?
Макото никак не ожидал встретить в коридоре возле кабинета предмет своих лихорадочных мыслей.
Йоджи стоял, облокотившись на подоконник, и выглядел очень грустным. Наверное, даже более грустным, чем обычно.
— Что случилось? — спросил Макото, внутренне ликуя. — Ринго?..
Йоджи невесело кивнул. Что-то у них не сложилось, на глазах оживая, подумал Макото. Что-то не выгорело. Или Йоджи что-то не то сказал, он же с девушками общаться не умеет… Или Ринго слишком многого потребовала. Интересно, Йоджи хоть вообще знает, что такое секс?
Мысли никак не желали приходить в порядок, и, не зная, как себя вести, Макото затараторил:
— Может, пойдем на улицу? Музыку послушаем… У меня как раз плеер есть.
Йоджи кивнул повторно. Думал он явно не о музыке, а о своей неудаче на любовном фронте, и Макото, как ни старался, не мог подавить в себе недостойную радость.
В итоге они устроились в парке на лавочке и добрый час слушали вопли любимых певцов Макото. Когда вопли сменились лирическими песнями про любовь, Макото решил, что хватит с него этого издевательства. Лучше бы у Ринго с Йоджи сложилось, честное слово. А так сидишь рядом с ним, понимаешь, что он абсолютно свободен, и еще лучше понимаешь: твоим он не будет никогда.
— Я пойду, — сказал Макото, выпутываясь из наушников и отодвигаясь. — Плеер себе до завтра оставь. Хотя я даже не знаю, какая музыка тебе нравится.
— Макото, — Йоджи протянул руку и удержал Макото за запястье, как уже делал раньше, с учебником. Только на этот раз — не случайно. — Пожалуйста, останься.
***
В тот день Макото понял, что у него все-таки есть шанс.
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Размер: мини, 1 265 слов
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Мита Макото/Сакияма Йоджи, ОЖП, мелькает Серизава Эрика
Категория: слэш
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В один прекрасный день Йоджи остается один, а Макото понимает, что у него все же есть шанс.
читать дальше— Приятно познакомиться, — прощебетала девушка. — Я — Ринго Такура, будьте ко мне благосклонны, пожалуйста…
Макото через силу кивнул. Он ожидал чего угодно, но только не того, что у Йоджи появится девушка.
Тем более — такая.
Ринго Такура была очень симпатичной. Чистый высокий лоб, длинные черные волосы, глаза синие-синие и фигурка — что надо. О такой подружке можно было только мечтать.
Вместе Ринго и Йоджи вообще смотрелись фантастически. То, что Йоджи красив, Макото знал давно; изогнутые брови, бледные пальцы, приоткрытые губы — Макото свято верил, что, не будь его друг таким болезненным, быстро стал бы идолом, кумиром для молодежи. И девушки на нем висли бы гроздьями. А так Йоджи бывал в школе, да и вообще вне дома, слишком редко для того, чтобы на нем кто-нибудь успел повиснуть. Особи женского пола провожали его машинально-заинтересованными взглядами, на которые Йоджи не обращал внимания, а Макото, прекрасно все видевший, торопился уволочь друга от греха подальше. Иметь девушку при здоровье Йоджи… Нет, этого Макото решительно не мог допустить. Говорят же, что женщина любого мужчину в гроб загонит, а уж такого хрупкого, как Йоджи, — и подавно.
И вот, пожалуйста. Не уберег.
Глядя на Макото торжествующим взглядом (впрочем, ему могло и показаться), Ринго взяла Йоджи за руку и немедля прижалась к этой руке своими выдающимися верхними прелестями. Она бы и нижними прижалась, несомненно, но это заняло бы некоторое время, и Йоджи мог успеть вырваться.
Надо сказать, он и сейчас вырвался, посмотрев на Ринго немного недоуменно, будто не вполне представлял, что с ней делать.
Макото подавил облегченный вздох. Его внезапно осенило: Йоджи ведь раньше никогда не общался с девушками. Возможно, он даже не знает, как себя с ними вести. Может, эта Ринго вскорости разочаруется и бросит его?
Ринго послала Макото еще один взгляд и взяла Йоджи под руку.
Нет, так просто от нее вряд ли удастся избавиться.
***
Это началось после того, как Йоджи один раз стало плохо в раздевалке. Макото немедля отвел пострадавшего сэмпая в медпункт. Потом как-то раз Йоджи поделился с ним завтраком; это был верный путь к сердцу Макото. Съев завтрак неголодного, по своему обыкновению, Йоджи, Макото заметил, что его новый друг очень красив и, осознав, что дружба между ними неминуема, сходу предложил перейти на обращение по имени. До того Йоджи исправно называл Макото «Мита», и, хотя звучало это неплохо (Макото почему-то очень нравилось слушать, как смущенно Йоджи произносит его фамилию), слышать собственное имя из этих уст Макото понравилось куда сильнее.
У Йоджи никогда раньше не было друзей. Девушек у него не было тоже. Внешняя привлекательность — одно, умение общаться с людьми — совсем другое. А шанса научиться у Йоджи не было, он слишком много болел.
В первый раз за всю жизнь у Макото появился друг, который дружил только с ним. Именно о таком он мечтал в детстве.
Макото не сразу понял, в какой момент эта дружба начала принимать странные формы.
Может, тогда, когда он забыл свой учебник в классе? Он опаздывал на тренировку по баскетболу и очень спешил; Йоджи догнал его в коридоре и схватил за руку.
Макото показалось, что от этого прикосновения по его телу прошел электрический разряд. Что-то изменилось; что-то было не так, как всегда. Будто он спал, а теперь проснулся, или, может, был мертв, а теперь ожил.
Макото медленно перевел взгляд на Йоджи. Запыхавшийся, раскрасневшийся и слишком красивый; девчонки по таким млеют…
Но Макото им его не отдаст.
Да, кажется, он решил это именно тогда. Хотя потом был еще случай с Мери. Обычно пес Макото не жаловал посторонних, исправно облаивая всех, кто ему почему-то не нравился. Друзей Макото Мери обычно напрочь игнорировал. Хозяин сказал, что этим людям здесь можно находиться, значит, можно. Достаточно дружелюбный, Мери при этом всегда соблюдал собственную независимость.
Йоджи стал исключительным случаем. Он понравился Мери с первого взгляда и, кажется, это было взаимно. Макото впервые видел своего друга таким оттаявшим; Йоджи охотно возился с собакой, и с его лица еще долго не сходила счастливая улыбка.
Макото был готов на все, чтобы видеть эту улыбку как можно чаще, но еще больше ему хотелось, чтобы ее не видел никто другой.
***
— Знаешь, Йоджи, — задумчиво сказал Макото, — а ведь Ринго тебя не любит.
Мери звонко гавкнул в ответ.
Макото вздохнул и двинулся дальше по улице. Никакого Йоджи рядом не наблюдалось, Йоджи был в гостях у своей Ринго, а Макото ничегошеньки не мог с этим поделать. Только и оставалось, что гулять с собакой.
Не Макото лезть в личные дела Йоджи.
Помнится, один раз он уже подумал, что у Йоджи есть девушка. Тогда он совершенно случайно оказался в том магазине, где Йоджи делал покупки, и увидел его вместе со взрослой красавицей. Они держались за руки, оба черноволосые и коротко стриженные; девушка была на целую голову ниже Йоджи. Подойдя ближе, Макото услышал, как они очень по-семейному переговариваются, что купить на ужин…
А потом его заметили и узнали.
Вблизи девушка оказалась даже красивее, чем он думал. Она была очень похожа на Йоджи. Если бы Йоджи был девушкой, он, наверное, выглядел бы именно так, — промелькнула крамольная мысль, а потом незнакомка мягко улыбнулась.
— Это твой друг, Йоджи? Я так рада, что у тебя есть друзья!
Она оказалась сестрой Йоджи. Старшей и уже замужней. А ведь, будь она его ровесницей и не повстречай никого, у Макото был бы шанс поспорить с судьбой.
Так шанса не было.
Глядя на то, как непринужденно Йоджи общается с сестрой, Макото с горечью подумал: вот она, та единственная, кому его друг верит по-настоящему. Макото такое доверие не светит. Может, потому, что он не похож на Йоджи вовсе; Йоджи и его сестра такие красивые, такие завершенные вместе. Они будто делят напополам юность и зрелость, они отлично понимают друг друга, и Макото тут лишний.
Когда сестра Йоджи на прощание поцеловала его в щеку, Макото мог испытывать только одно чувство: ревность.
Именно тогда он окончательно понял, что влюбился.
***
Он предпочитал не думать об этом, не думать о Йоджи, тем более что и без того хлопот хватало. С течением времени аппетит Макото только рос, пришлось бросить баскетбол и наняться на несколько подработок.
Но не думать об игле, засевшей в сердце, всегда сложновато. Тем более что эту иглу теребят время от времени чужие бледные пальцы.
Выходя из пустующего кабинета химии, куда он заносил бумаги по поручению Камии-сенсэя, Макото мог думать только об одном: Йоджи вчера переспал с Ринго? Или нет?
Макото никак не ожидал встретить в коридоре возле кабинета предмет своих лихорадочных мыслей.
Йоджи стоял, облокотившись на подоконник, и выглядел очень грустным. Наверное, даже более грустным, чем обычно.
— Что случилось? — спросил Макото, внутренне ликуя. — Ринго?..
Йоджи невесело кивнул. Что-то у них не сложилось, на глазах оживая, подумал Макото. Что-то не выгорело. Или Йоджи что-то не то сказал, он же с девушками общаться не умеет… Или Ринго слишком многого потребовала. Интересно, Йоджи хоть вообще знает, что такое секс?
Мысли никак не желали приходить в порядок, и, не зная, как себя вести, Макото затараторил:
— Может, пойдем на улицу? Музыку послушаем… У меня как раз плеер есть.
Йоджи кивнул повторно. Думал он явно не о музыке, а о своей неудаче на любовном фронте, и Макото, как ни старался, не мог подавить в себе недостойную радость.
В итоге они устроились в парке на лавочке и добрый час слушали вопли любимых певцов Макото. Когда вопли сменились лирическими песнями про любовь, Макото решил, что хватит с него этого издевательства. Лучше бы у Ринго с Йоджи сложилось, честное слово. А так сидишь рядом с ним, понимаешь, что он абсолютно свободен, и еще лучше понимаешь: твоим он не будет никогда.
— Я пойду, — сказал Макото, выпутываясь из наушников и отодвигаясь. — Плеер себе до завтра оставь. Хотя я даже не знаю, какая музыка тебе нравится.
— Макото, — Йоджи протянул руку и удержал Макото за запястье, как уже делал раньше, с учебником. Только на этот раз — не случайно. — Пожалуйста, останься.
***
В тот день Макото понял, что у него все-таки есть шанс.
@темы: Фанфик
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
воскресенье, 15 января 2017
Милосердие выше справедливости (с)
Название: Рутина
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Мита Макото, Широнума Тецуо
Категория: преслэш (джен)
Жанр: ангст, повседневность
Размер: мини, 1 245 слов
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Встреча двух одиночеств — всегда рутина.
читать дальше— Это… модно? — спрашивает Широнума. Последнее слово звучит так, будто он не совсем уверен в его значении. Еще бы, думает Макото: откуда и, главное, зачем Широнуме знать о моде? Этот и так без девушки не останется, стоит ему пальцем ткнуть — любая подойдет. Животный магнетизм, вот как это называется. На Валентинов день кто больше всего шоколадок получил? Совершенно верно.
— Твои волосы, — уточняет Широнума, пока Макото стоит напротив, думая, как бы ответить пожестче. — Ты красишь их, потому что это модно?
— А ты по какой причине, — это не вопрос — всего лишь попытка огрызнуться. Малопродуктивная.
Макото никогда не признает, но рядом с Широнумой он всегда чувствует себя лишним. Проигравшим заранее. Брехливым псом, неспособным укусить. Так было и раньше, до того, как Йоджи перевелся, не оставив даже адреса…
— Я не крашу, — каков вопрос, таков и ответ. Большую нелепицу и вообразить трудно — им не о чем говорить. У Макото и без Широнумы хватает если не друзей, то, во всяком случае, хороших знакомых, а Широнума никогда не стремился к общению.
Тем не менее, каждый день во время большой перемены Широнума приходит на крышу. А Макото, вместо того, чтобы принять предложение отобедать вместе от любого из своих многочисленных приятелей, тащится по лестнице наверх, придерживая сумку, набитую фастфудом.
«У Макото появилась девушка, к ней и бегает, — шутят непосвященные фантазеры. — Широнума их покрывает, и к гадалке не ходи».
«У Макото проблемы с учебой, — предполагают более практичные. — Наверняка Широнума с ним занимается, а Макото не признается».
Но, вообще-то, никому нет особого дела до того, куда ходит Макото на большой перемене. Да и его самого не особенно тревожит этот вопрос — так же, как не тревожит необходимость чистить зубы, выносить мусор или ходить в магазин.
Часть быта. Рутина. То, к чему он привык.
Общение с Широнумой — рутина. Им не о чем говорить, тем не менее, оба говорят, даже молчаливый обычно Широнума удосуживается выдавить из себя слово-другое. Иногда он, неслыханное дело, начинает разговор первым. Вот как сегодня. И Макото обязательно отвечает, не может не ответить.
Общение с Широнумой не приносит ему удовольствия. Это и общением-то можно назвать с изрядной натяжкой. Разговор никогда не вяжется; за прошедшие полгода Макото не раз пытался исправить ситуацию, но в последнее время плюнул на эти бесплодные попытки. Так проще.
Говорить ни о чем — проще. Это похоже на блуждание в лабиринте, думает Макото, когда раз за разом заходишь в тупик. Сначала ты пытаешься найти выход, считаешь повороты и шаги, оставляешь метки на стенах. Ты твердо веришь в свои силы, почти видишь прямоугольник света впереди. Ты думаешь, что все изменится, стоит только зайти с другой стороны.
Но, встречая на своем пути тупик за тупиком, когда все приходится начинать сначала, снова и снова, ты постепенно понимаешь: никуда не деться. Пока ты живешь, тебе не найти выход. Идти или остановиться — выбор за тобой.
Если выбираешь идти, точно зная, что света тебе не видать, скитание по лабиринту превращается в рутину.
С Широнумой так же, думает Макото. У них нет шанса стать друзьями; нет шанса общаться нормально — даже самого призрачного. Их встречи на крыше не преследуют собой никакую цель. Просто часть каждодневного бытового ритуала, более древнего, чем любая религия.
Хочешь выжить — отправляйся на охоту. Если не можешь охотиться, собирай ягоды и съедобные растения; если не видишь нужды в охоте — занимайся скотоводством и земледелием. Посеять и, в свое время, пожать плоды; весна, лето, осень, зима и снова весна. Все повторяется, Земля вращается вокруг своей оси и Солнца, люди рождаются и умирают, но есть то, что не умрет никогда — рутина.
Потому что без рутины, установившегося порядка, следования заведенному шаблону, сама жизнь невозможна.
«Если так продолжится, нас начнут считать гомиками», — иногда думает Макото. Ведь никакой девушки у него на самом деле нет, и — он точно знает — у Широнумы тоже. Горы шоколада, которые он получил на Валентинов день, остались в школе. Широнума больше не ходит в караоке и качает головой в ответ на слова подходящих к нему девушек — Макото видел сам.
Широнума ходит на крышу по большим переменам. И Макото приходит туда тоже, наплевав на возможность скандальных слухов.
Многие люди хотят вырваться из рутины, изменить свое настоящее. Потому они смотрят фильмы о сильных и смелых, читают книги с захватывающим сюжетом — все ради того, чтобы избежать цепких рук реальности.
Макото видел сам — сотни людей в кинотеатрах, сосредоточившие на экране такое внимание, которое едва ли уделяют собственной работе; заплатившие деньги за то, чтобы испытать эмоции, от которых в жизни бегут как от огня.
Макото знает, что ничем от них не отличается.
Если только не считать встреч с Широнумой.
Во время этих встреч Макото как никогда остро понимает бессмысленность собственного существования, и ему становится все равно. Можно сидеть вот так, на крыше, вечно. Можно говорить или молчать — когда дело касается Широнумы, это одно и то же. Можно размышлять на философские темы или не думать вообще. В сознании становится пусто и спокойно.
«Если так продолжится, нас начнут считать гомиками, — иногда думает Макото. — Но на самом деле мы…»
Попытки осмысленного общения с Широнумой похожи на блуждание по лабиринту — или на стремление приблизить друг к другу полюсы магнитов одинаковой полярности.
— Интересно, красит ли волосы Окинага, — бормочет Макото. В его словах, как обычно, нет особого смысла, но Широнума переводит на него непривычно пристальный взгляд:
— Ты его видел?
— Кого? — Макото не понимает, и это не ново.
— Его.
— Окинагу, что ли? — Макото не собирается в очередной раз экспериментировать с магнитами. Он не верит в кажущуюся осмысленность этого разговора. Когда дело касается Широнумы, смысла нет ни в чем.
…И эта бессмысленность — то, что нужно Макото. Ему не хочется думать. Не хочется быть с друзьями или девушками. И с родителями таким не поделишься. Они не смогут… не поймут. Они ничего не знают о пустоте, о пробеле, который возникает в сознании, когда теряешь кого-то, кто…
Широнума знает.
— Он в последнее время редко появляется, — подумав, отвечает Макото. — И странно выглядит. Похудел как-то… Лыбится вдвое чаще прежнего, но приближаться к нему не хочется. Он теперь еще больший псих… Как думаешь, возможно ли, чтобы Йод…
Макото осекается. Если ему и суждено уткнуться носом в очередной тупик, пусть это случится немного позже.
«Возможно ли, что на него так повлияло исчезновение Йоджи? Он ведь тоже. Ты знаешь об этом, Широнума, и я знаю, но у нас есть большие перемены на крыше и память, одна на двоих — ты помнишь свое, я — свое, и, думаю, никому из нас не хотелось бы знать, что именно помнит другой. А у Окинаги нет никого, и он, кажется, вот-вот окончательно свихнется. Может, пригласим его в наш «клуб»? Ха-ха, не обращай внимания, Широнума. Это была неудачная шутка».
— Алгебра, — говорит Широнума после продолжительной паузы, когда Макото теряет последнюю надежду на то, что он ответит. «Ответ» — вообще неуместное слово, когда дело касается Широнумы.
— У тебя отметки по алгебре ухудшились.
— У меня? — удивляется Макото. — А, да.
— И литературе.
— ...Тебе-то какое дело.
— Если хочешь, можем заниматься. У меня дома. После школы.
Макото моргает. Он только сейчас понимает, что все это время таращился на солнце и теперь почти ослеп.
…Наверное, так же чувствует себя человек, зашедший за очередной поворот лабиринта и внезапно наткнувшийся на выход.
Можно, конечно, спросить, почему. Можно вернуться в лабиринт и поискать получше — там наверняка хватает тупиков на любой вкус.
— …Да.
Собирать осколки разбитой вместе вазы нужно так же — вместе, думает Макото. В этом нет ничего особенного. Так… рутина.
А у рутины, как известно, есть одно большое преимущество — раз за разом повторяя въевшиеся в привычку действия, не нужно строить из себя кого-то другого.
Можно быть собой.
— Тогда сегодня уйдем вместе.
Для того, чтобы магниты притянулись, достаточно просто повернуть один из них другой стороной.
— Да.
Поразительно, сколько смысла иногда заключено в вещах на первый взгляд бессмысленных; правда, это понимаешь далеко не сразу.
…«Нас начнут считать гомиками.
Но на самом деле мы ближе».
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Мита Макото, Широнума Тецуо
Категория: преслэш (джен)
Жанр: ангст, повседневность
Размер: мини, 1 245 слов
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Встреча двух одиночеств — всегда рутина.
читать дальше— Это… модно? — спрашивает Широнума. Последнее слово звучит так, будто он не совсем уверен в его значении. Еще бы, думает Макото: откуда и, главное, зачем Широнуме знать о моде? Этот и так без девушки не останется, стоит ему пальцем ткнуть — любая подойдет. Животный магнетизм, вот как это называется. На Валентинов день кто больше всего шоколадок получил? Совершенно верно.
— Твои волосы, — уточняет Широнума, пока Макото стоит напротив, думая, как бы ответить пожестче. — Ты красишь их, потому что это модно?
— А ты по какой причине, — это не вопрос — всего лишь попытка огрызнуться. Малопродуктивная.
Макото никогда не признает, но рядом с Широнумой он всегда чувствует себя лишним. Проигравшим заранее. Брехливым псом, неспособным укусить. Так было и раньше, до того, как Йоджи перевелся, не оставив даже адреса…
— Я не крашу, — каков вопрос, таков и ответ. Большую нелепицу и вообразить трудно — им не о чем говорить. У Макото и без Широнумы хватает если не друзей, то, во всяком случае, хороших знакомых, а Широнума никогда не стремился к общению.
Тем не менее, каждый день во время большой перемены Широнума приходит на крышу. А Макото, вместо того, чтобы принять предложение отобедать вместе от любого из своих многочисленных приятелей, тащится по лестнице наверх, придерживая сумку, набитую фастфудом.
«У Макото появилась девушка, к ней и бегает, — шутят непосвященные фантазеры. — Широнума их покрывает, и к гадалке не ходи».
«У Макото проблемы с учебой, — предполагают более практичные. — Наверняка Широнума с ним занимается, а Макото не признается».
Но, вообще-то, никому нет особого дела до того, куда ходит Макото на большой перемене. Да и его самого не особенно тревожит этот вопрос — так же, как не тревожит необходимость чистить зубы, выносить мусор или ходить в магазин.
Часть быта. Рутина. То, к чему он привык.
Общение с Широнумой — рутина. Им не о чем говорить, тем не менее, оба говорят, даже молчаливый обычно Широнума удосуживается выдавить из себя слово-другое. Иногда он, неслыханное дело, начинает разговор первым. Вот как сегодня. И Макото обязательно отвечает, не может не ответить.
Общение с Широнумой не приносит ему удовольствия. Это и общением-то можно назвать с изрядной натяжкой. Разговор никогда не вяжется; за прошедшие полгода Макото не раз пытался исправить ситуацию, но в последнее время плюнул на эти бесплодные попытки. Так проще.
Говорить ни о чем — проще. Это похоже на блуждание в лабиринте, думает Макото, когда раз за разом заходишь в тупик. Сначала ты пытаешься найти выход, считаешь повороты и шаги, оставляешь метки на стенах. Ты твердо веришь в свои силы, почти видишь прямоугольник света впереди. Ты думаешь, что все изменится, стоит только зайти с другой стороны.
Но, встречая на своем пути тупик за тупиком, когда все приходится начинать сначала, снова и снова, ты постепенно понимаешь: никуда не деться. Пока ты живешь, тебе не найти выход. Идти или остановиться — выбор за тобой.
Если выбираешь идти, точно зная, что света тебе не видать, скитание по лабиринту превращается в рутину.
С Широнумой так же, думает Макото. У них нет шанса стать друзьями; нет шанса общаться нормально — даже самого призрачного. Их встречи на крыше не преследуют собой никакую цель. Просто часть каждодневного бытового ритуала, более древнего, чем любая религия.
Хочешь выжить — отправляйся на охоту. Если не можешь охотиться, собирай ягоды и съедобные растения; если не видишь нужды в охоте — занимайся скотоводством и земледелием. Посеять и, в свое время, пожать плоды; весна, лето, осень, зима и снова весна. Все повторяется, Земля вращается вокруг своей оси и Солнца, люди рождаются и умирают, но есть то, что не умрет никогда — рутина.
Потому что без рутины, установившегося порядка, следования заведенному шаблону, сама жизнь невозможна.
«Если так продолжится, нас начнут считать гомиками», — иногда думает Макото. Ведь никакой девушки у него на самом деле нет, и — он точно знает — у Широнумы тоже. Горы шоколада, которые он получил на Валентинов день, остались в школе. Широнума больше не ходит в караоке и качает головой в ответ на слова подходящих к нему девушек — Макото видел сам.
Широнума ходит на крышу по большим переменам. И Макото приходит туда тоже, наплевав на возможность скандальных слухов.
Многие люди хотят вырваться из рутины, изменить свое настоящее. Потому они смотрят фильмы о сильных и смелых, читают книги с захватывающим сюжетом — все ради того, чтобы избежать цепких рук реальности.
Макото видел сам — сотни людей в кинотеатрах, сосредоточившие на экране такое внимание, которое едва ли уделяют собственной работе; заплатившие деньги за то, чтобы испытать эмоции, от которых в жизни бегут как от огня.
Макото знает, что ничем от них не отличается.
Если только не считать встреч с Широнумой.
Во время этих встреч Макото как никогда остро понимает бессмысленность собственного существования, и ему становится все равно. Можно сидеть вот так, на крыше, вечно. Можно говорить или молчать — когда дело касается Широнумы, это одно и то же. Можно размышлять на философские темы или не думать вообще. В сознании становится пусто и спокойно.
«Если так продолжится, нас начнут считать гомиками, — иногда думает Макото. — Но на самом деле мы…»
Попытки осмысленного общения с Широнумой похожи на блуждание по лабиринту — или на стремление приблизить друг к другу полюсы магнитов одинаковой полярности.
— Интересно, красит ли волосы Окинага, — бормочет Макото. В его словах, как обычно, нет особого смысла, но Широнума переводит на него непривычно пристальный взгляд:
— Ты его видел?
— Кого? — Макото не понимает, и это не ново.
— Его.
— Окинагу, что ли? — Макото не собирается в очередной раз экспериментировать с магнитами. Он не верит в кажущуюся осмысленность этого разговора. Когда дело касается Широнумы, смысла нет ни в чем.
…И эта бессмысленность — то, что нужно Макото. Ему не хочется думать. Не хочется быть с друзьями или девушками. И с родителями таким не поделишься. Они не смогут… не поймут. Они ничего не знают о пустоте, о пробеле, который возникает в сознании, когда теряешь кого-то, кто…
Широнума знает.
— Он в последнее время редко появляется, — подумав, отвечает Макото. — И странно выглядит. Похудел как-то… Лыбится вдвое чаще прежнего, но приближаться к нему не хочется. Он теперь еще больший псих… Как думаешь, возможно ли, чтобы Йод…
Макото осекается. Если ему и суждено уткнуться носом в очередной тупик, пусть это случится немного позже.
«Возможно ли, что на него так повлияло исчезновение Йоджи? Он ведь тоже. Ты знаешь об этом, Широнума, и я знаю, но у нас есть большие перемены на крыше и память, одна на двоих — ты помнишь свое, я — свое, и, думаю, никому из нас не хотелось бы знать, что именно помнит другой. А у Окинаги нет никого, и он, кажется, вот-вот окончательно свихнется. Может, пригласим его в наш «клуб»? Ха-ха, не обращай внимания, Широнума. Это была неудачная шутка».
— Алгебра, — говорит Широнума после продолжительной паузы, когда Макото теряет последнюю надежду на то, что он ответит. «Ответ» — вообще неуместное слово, когда дело касается Широнумы.
— У тебя отметки по алгебре ухудшились.
— У меня? — удивляется Макото. — А, да.
— И литературе.
— ...Тебе-то какое дело.
— Если хочешь, можем заниматься. У меня дома. После школы.
Макото моргает. Он только сейчас понимает, что все это время таращился на солнце и теперь почти ослеп.
…Наверное, так же чувствует себя человек, зашедший за очередной поворот лабиринта и внезапно наткнувшийся на выход.
Можно, конечно, спросить, почему. Можно вернуться в лабиринт и поискать получше — там наверняка хватает тупиков на любой вкус.
— …Да.
Собирать осколки разбитой вместе вазы нужно так же — вместе, думает Макото. В этом нет ничего особенного. Так… рутина.
А у рутины, как известно, есть одно большое преимущество — раз за разом повторяя въевшиеся в привычку действия, не нужно строить из себя кого-то другого.
Можно быть собой.
— Тогда сегодня уйдем вместе.
Для того, чтобы магниты притянулись, достаточно просто повернуть один из них другой стороной.
— Да.
Поразительно, сколько смысла иногда заключено в вещах на первый взгляд бессмысленных; правда, это понимаешь далеко не сразу.
…«Нас начнут считать гомиками.
Но на самом деле мы ближе».
@темы: Фанфик
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 12 сентября 2015
Сегодня был официально открыт фандом на фанфиксе!!!
www.fanfics.me/index.php?section=fandoms&id=221
Теперь сюда можно заливать свои работы.
www.fanfics.me/index.php?section=fandoms&id=221
Теперь сюда можно заливать свои работы.
@настроение: Sweet pool
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 04 мая 2015
Милосердие выше справедливости (с)
Название: Семь грехов
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Такехико Камия, Окинага Кунихито, Окинага Зенья, Китани Кохей, Широнума Тецуо, Мита Макото, Сакияма Йоджи, Серизава Эрика; Тецуо/Йоджи
Категория: джен, слэш
Жанр: ангст, повседневность
Размер: мини, 1755 слов
Рейтинг: R
Краткое содержание: семь смертных грехов и одна добродетель
читать дальше
Камия любит свою работу.
Он — настоящий мастер своего дела. Не только исследования, но и контакты с людьми — все, что он делает, он делает на высшем уровне. Он не испытывает гордости, просто выполняет свою работу. Его долг, его задача, его прямая обязанность. Школьный наставник, который перешучивается с учениками, и одновременно — манипулятор со стажем; если понадобится выполнить еще какую-то работу, Камия справится и с ней. Он в этом даже не сомневается.
Камия манипулирует людьми с поразительной легкостью. Неважно, что они думают, не имеет значения, подозревают ли, — они делают именно то, чего он от них ожидает. Камия готов покровительственно им улыбнуться — всем и каждому. И этому школьнику, который оказался драгоценной «самкой» и в потенциале может стать матерью одного из «изгнанников Божьих». И другому, идеальному «самцу»; даже третий, неполноценный, появился неслучайно. Благодаря ему общаться с его отцом, со старостью впавшим в фанатизм, стало намного проще.
Камия не может поручиться, что сам никогда не утратит разум. Но точно знает — поклоняться «изгнанникам» не станет никогда.
Причина этой уверенности очень проста: Камия не умеет поклоняться.
Возможность собственными руками вернуть к жизни целую расу, которой Бог в свое время отказал в праве на существование, поспорить с Его предполагаемым замыслом, — наука, восставшая против религии, разум против инстинкта; проходят века, но эта дихотомия остается неизменной, — именно такая возможность укрепляет Камию в любви к работе.
Если этот эксперимент увенчается успехом, мир изменится. Раз и навсегда.
Камия знает об этом. Остальные — нет. Их судьба — блуждать в потемках, с готовностью подчиняясь его непроизнесенным приказам.
Камия любит свою работу.
Настолько, что порой забывает об интересах своих нанимателей, в чьих руках находится его собственная жизнь.
Кунихито любит своего господина.
Любовь в нем смешивается со страхом потерять — извечное проклятие. Эти два чувства всегда идут рука об руку.
Кунихито боится неожиданных звонков и холодного голоса по ту сторону провода. Обладатель голоса, должно быть, думает, что Кунихито заботит судьба его «неполноценного» сына, но это только часть правды.
Кунихито боится, что ему велят отдать господина. Обладатель холодного голоса не раз и не два говорил, что не заинтересован в «раннем экземпляре». В сыне Кунихито, который в раннем детстве попробовал священную плоть, этот опасный человек не заинтересован тоже. Так он говорит.
Кунихито ему не верит.
Любовь в нем смешивается с желанием защитить — эти два чувства всегда идут рука об руку. Разве не так?
Кунихито держит своего господина в подвале и молится ему ежедневно. Он не допускает в подвал никого больше. Больше никто не достоин.
Если бы Кунихито не думал так, он и сына запер бы в том же самом подвале. В конце концов, в том тоже есть часть господина.
Кунихито любит своего господина.
Однажды, после посещения могилы матери, сын Кунихито впервые говорит отцу: «За все эти годы я ни разу не видел от тебя ничего, похожего на заботу».
Кунихито в ужасе качает головой. Это чудовищная ошибка. Просто любовь к сыну в нем смешивается с любовью к господину, и он не может разделить это чувство между ними поровну, не может отдать сыну больше, чем…
Разве не так?
Зенья любит Кристи. Кристи — игуана, она никогда не ответит на его любовь пренебрежительным взглядом. Никогда не посчитает его недостойным.
А если и посчитает, то промолчит.
«Неполноценный», — говорит человек с холодным голосом, которого Зенья знает слишком хорошо.
«Неполноценный», — думает отец. Он не говорит этого вслух, но Зенье не нужно слышать. Он точно знает: для отца он — никто, по сравнению с той пакостью, скрытой в подвале. Как бы он хотел взять канистру с бензином, облить ту мерзкую штуковину и поджечь. Это ведь она испоганила ему жизнь. Она сделала его неполноценным. Она — и отец.
Это из-за них другие всегда будут смотреть на него свысока. И «самка», ученик с тем особенным нежным запахом, которому стало нехорошо на вступительной церемонии; «самка» никогда не примет такого «самца». Конечно, этот, светловолосый и самоуверенный, лучше. Он не «неполноценный», он — идеальный. У него могут быть дети.
Зенья его ненавидит. И его, и «самку», и отца, и всех остальных. Список непрестанно увеличивается; но Зенья все еще в игре. Он все еще может доказать, что ничем не хуже остальных.
Зенья подбрасывает кости на ладони, но его не устраивает результат — кости никогда не выпадают в его пользу.
Зенья любит Кристи.
Если он хоть на миг усомнится во взаимности своей любви или заподозрит, что Кристи предпочитает ему кого-то еще, лучше и сильнее, — игуана не проживет долго.
По счастью, Кристи никогда не покидает его дом.
Китани любит семью Окинага.
И Окинага-старший, и Окинага-младший одинаково дороги ему. Первый когда-то заставил его поверить в то, что есть смысл жить.
Улыбка второго стала этим смыслом.
Китани умеет о себе позаботиться. Он одиночка по жизни и не боится трудностей. Были люди, считавшие его надежным человеком, на которого можно положиться в любую минуту. Были те, кто называл его сорвиголовой, и те, кто считал его на редкость рассудительным.
Китани никогда не задумывался об этом.
Есть те, кто говорит: Китани постарел и опустился. Прислуживает сумасшедшему старику вместо того, чтобы заниматься настоящими делами.
Китани не задумывается над этим. Ему не до мыслей. Слыша, как его босса называют сумасшедшим, Китани с трудом сдерживает рвущуюся ярость. Он знает, что сумеет сохранить самоконтроль — на этот раз.
Он сдерживается там, где большинство людей давно бы уже сорвались, только потому, что отдает себе отчет в силе собственного гнева.
Китани любит семью Окинага. Ему есть ради кого сдерживаться. Не будь их, он давно бы сгинул в пучине разрушения. А так — спокойный, но при этом острый взгляд профессионального телохранителя; у Китани есть его смысл. Ему не нужно ничего никому доказывать и незачем возвращаться в хаос преступной жизни.
Возможно, когда-нибудь Китани лишится своего смысла. Тогда ему придется попрощаться с самоконтролем.
Но сейчас Китани не задумывается об этом.
Любит.
Любить.
Какое странное слово.
Тецуо не верит в любовь. Он не знает, что это такое, и уже не стремится узнать. Его вполне устраивает все как есть.
Устраивало?
На уроке английского — повторение прошедших времен, а Сакиямы снова нет в школе.
Тецуо слишком хорошо знает, почему он не пришел.
Он дрожал под дождем. Наверное, ему было холодно. У него слабое здоровье, он плохо выглядел, когда открывал дверь, чтобы забрать распечатки с домашним заданием.
Он дрожал.
Тецуо сжимает зубы, чтобы не вспоминать об этом. Там, под дождем, он был теплым и податливым, Сакияма. Его запах сводил с ума; сумасшествие. Секс — это сплошное сумасшествие, Тецуо не верил в это раньше, но теперь готов поверить.
Сакияма был против, а Тецуо не смог, не сумел сдержаться. Физическое удовольствие ни о чем не говорит — Сакияма был против. Тесный внутри и теплый, даже горячий, и дрожащий под дождевыми струями — источник испепеляющего жара, который не остудить никакому дождю.
Тецуо сжимает зубы, чтобы не вспоминать, потому что от одних воспоминаний в низу живота возникает знакомая тяжесть.
Когда все было кончено, он облизнул собственную ладонь, перепачканную в крови и сперме Сакиямы. Не смог сдержаться.
Больше никогда, обещает себе Тецуо. Против его воли — больше никогда.
Он сам не знает, почему это так важно, согласие. Если секс — сумасшествие, если он уже однажды взял то, что хотел, не озаботившись спросить разрешения, почему в следующий раз все должно быть иначе? Почему он вообще должен быть, этот следующий раз?
Тецуо не верит в любовь.
Поэтому он не знает, как назвать чувство, которое испытывает.
Макото любит еду.
Свежие булочки, еще горячие, с упоительно-сладким вареньем или нежным кремом; хот-доги, политые кетчупом, горчицей и майонезом; гамбургеры, чизбургеры и другие сэндвичи; тосты, хрустящие на зубах; леденцы с разным вкусом; мороженое, которое тает слишком быстро и оставляет холод в горле; торты, непременно с клубникой и сливками; картошка фри и густые коктейли — молочные, апельсиновые, ананасовые; поджаристые пирожки, которые можно запивать фантой, кока-колой или спрайтом; чипсы и йогурты; вафли и шоколадные батончики.
Макото любит фастфуд; Макото любит сладкое. Столько калорий больше не содержится ни в какой другой еде. Макото может есть часами и при этом не толстеть.
Пицца, которую он заказывает на дом; шоколадная смесь в пластиковом стаканчике, купленная по дороге домой; рамэн в забегаловке; спрятанные в сумке крекеры и бутылка лимонада; бэнто — рис, суши, колбаски в виде осьминогов, соевый соус со жгучими листиками маринованного имбиря…
Макото может есть часами и все равно испытывать голод.
Иногда ему кажется, что он — не человек. Для людей подобное питание не проходит без последствий, мать Макото может говорить об этом бесконечно, пока он поглощает приготовленную ею домашнюю еду. Мать Макото говорит: нужно есть овощи. Никакого фастфуда.
Макото слушает и кивает. И ест. Все, что угодно.
Иногда Макото кажется, что это ненормально. Никто из его друзей не может в охотку есть сливочное масло — сто, двести, пятьсот грамм, и этого все равно мало. Никто из его друзей не подрабатывает на нескольких работах, лишь бы насытиться. Никто из тех, кого знает Макото, не может съесть несколько арбузов за раз и остаться голодным.
Иногда Макото кажется, что он никогда не наестся, что его голод имеет иное, не физическое происхождение. А возможно, он просто ищет свое идеальное блюдо. То самое… настоящее.
Макото любит еду. Он перепробовал многие блюда.
Единственное, чего Макото не ел никогда — это человеческая плоть.
Йоджи любит свою сестру.
Сидя на окровавленной постели, он старается не смотреть на шевелящиеся комки плоти вокруг. Закрыть глаза, прикрыть уши ладонями; Йоджи не понимает, на каком свете находится. Оживший кошмар, который необходимо пережить.
А так ли необходимо? Не проще ли сдаться?
Это и вправду был бы лучший выход. Самый безболезненный — опустить руки, прекратить сопротивление. Все равно в этом мире ничего от него не зависит. Он ничего не может решить в собственной жизни. Он не справляется, и повторяющиеся раз за разом боли сводят с ума. Кровь — повсюду, движущаяся плоть, отделившаяся от него, оставляющая за собой влажные склизкие следы. На полу… потолке… стенах.
Боль и покидающие тело плотные сгустки крови. Аквариум — единственное место, не затронутое передвигающимися вокруг комками плоти, но вскоре они доберутся и до него. Сомневаться в этом не приходится. Ему все равно ничего не изменить; не проще ли сдаться?
Каждый раз, стоит Йоджи подумать об этом, его взгляд падает на телефон. Сестра опять оставила сообщение, а он не нашел в себе сил ответить. Так нельзя, она будет волноваться.
Он не может сдаться. Он должен перетерпеть и справиться, и ответить ей, наконец, чтобы она не волновалась. Ей нельзя переживать.
Он должен ответить.
Йоджи думает об этом, глядя на телефон, но его протянутые руки мелко дрожат, а на теле от малейшего усилия выступает пот. Незнакомый мальчик с длинными волосами, которого нет, не должно быть в этой комнате, кладет Йоджи на плечо перебинтованную руку.
«Доверься нам. Тебе вовсе не обязательно что-то делать. Доверься».
Йоджи бессмысленно кивает, пока очередной приступ боли не заставляет его приглушенно застонать, хватаясь за живот.
Телефон, напоминающий Йоджи о сестре, лежит совсем близко.
Только вот дотянуться до него Йоджи не может.
Эрика любит мужа и брата.
И своего ребенка, в котором будут сочетаться они оба.
Если бы кто-то попросил Эрику объяснить, что такое любовь, она только улыбнулась бы.
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Такехико Камия, Окинага Кунихито, Окинага Зенья, Китани Кохей, Широнума Тецуо, Мита Макото, Сакияма Йоджи, Серизава Эрика; Тецуо/Йоджи
Категория: джен, слэш
Жанр: ангст, повседневность
Размер: мини, 1755 слов
Рейтинг: R
Краткое содержание: семь смертных грехов и одна добродетель
читать дальше
Гордыня
Камия любит свою работу.
Он — настоящий мастер своего дела. Не только исследования, но и контакты с людьми — все, что он делает, он делает на высшем уровне. Он не испытывает гордости, просто выполняет свою работу. Его долг, его задача, его прямая обязанность. Школьный наставник, который перешучивается с учениками, и одновременно — манипулятор со стажем; если понадобится выполнить еще какую-то работу, Камия справится и с ней. Он в этом даже не сомневается.
Камия манипулирует людьми с поразительной легкостью. Неважно, что они думают, не имеет значения, подозревают ли, — они делают именно то, чего он от них ожидает. Камия готов покровительственно им улыбнуться — всем и каждому. И этому школьнику, который оказался драгоценной «самкой» и в потенциале может стать матерью одного из «изгнанников Божьих». И другому, идеальному «самцу»; даже третий, неполноценный, появился неслучайно. Благодаря ему общаться с его отцом, со старостью впавшим в фанатизм, стало намного проще.
Камия не может поручиться, что сам никогда не утратит разум. Но точно знает — поклоняться «изгнанникам» не станет никогда.
Причина этой уверенности очень проста: Камия не умеет поклоняться.
Возможность собственными руками вернуть к жизни целую расу, которой Бог в свое время отказал в праве на существование, поспорить с Его предполагаемым замыслом, — наука, восставшая против религии, разум против инстинкта; проходят века, но эта дихотомия остается неизменной, — именно такая возможность укрепляет Камию в любви к работе.
Если этот эксперимент увенчается успехом, мир изменится. Раз и навсегда.
Камия знает об этом. Остальные — нет. Их судьба — блуждать в потемках, с готовностью подчиняясь его непроизнесенным приказам.
Камия любит свою работу.
Настолько, что порой забывает об интересах своих нанимателей, в чьих руках находится его собственная жизнь.
Скупость
Кунихито любит своего господина.
Любовь в нем смешивается со страхом потерять — извечное проклятие. Эти два чувства всегда идут рука об руку.
Кунихито боится неожиданных звонков и холодного голоса по ту сторону провода. Обладатель голоса, должно быть, думает, что Кунихито заботит судьба его «неполноценного» сына, но это только часть правды.
Кунихито боится, что ему велят отдать господина. Обладатель холодного голоса не раз и не два говорил, что не заинтересован в «раннем экземпляре». В сыне Кунихито, который в раннем детстве попробовал священную плоть, этот опасный человек не заинтересован тоже. Так он говорит.
Кунихито ему не верит.
Любовь в нем смешивается с желанием защитить — эти два чувства всегда идут рука об руку. Разве не так?
Кунихито держит своего господина в подвале и молится ему ежедневно. Он не допускает в подвал никого больше. Больше никто не достоин.
Если бы Кунихито не думал так, он и сына запер бы в том же самом подвале. В конце концов, в том тоже есть часть господина.
Кунихито любит своего господина.
Однажды, после посещения могилы матери, сын Кунихито впервые говорит отцу: «За все эти годы я ни разу не видел от тебя ничего, похожего на заботу».
Кунихито в ужасе качает головой. Это чудовищная ошибка. Просто любовь к сыну в нем смешивается с любовью к господину, и он не может разделить это чувство между ними поровну, не может отдать сыну больше, чем…
Разве не так?
Зависть
Зенья любит Кристи. Кристи — игуана, она никогда не ответит на его любовь пренебрежительным взглядом. Никогда не посчитает его недостойным.
А если и посчитает, то промолчит.
«Неполноценный», — говорит человек с холодным голосом, которого Зенья знает слишком хорошо.
«Неполноценный», — думает отец. Он не говорит этого вслух, но Зенье не нужно слышать. Он точно знает: для отца он — никто, по сравнению с той пакостью, скрытой в подвале. Как бы он хотел взять канистру с бензином, облить ту мерзкую штуковину и поджечь. Это ведь она испоганила ему жизнь. Она сделала его неполноценным. Она — и отец.
Это из-за них другие всегда будут смотреть на него свысока. И «самка», ученик с тем особенным нежным запахом, которому стало нехорошо на вступительной церемонии; «самка» никогда не примет такого «самца». Конечно, этот, светловолосый и самоуверенный, лучше. Он не «неполноценный», он — идеальный. У него могут быть дети.
Зенья его ненавидит. И его, и «самку», и отца, и всех остальных. Список непрестанно увеличивается; но Зенья все еще в игре. Он все еще может доказать, что ничем не хуже остальных.
Зенья подбрасывает кости на ладони, но его не устраивает результат — кости никогда не выпадают в его пользу.
Зенья любит Кристи.
Если он хоть на миг усомнится во взаимности своей любви или заподозрит, что Кристи предпочитает ему кого-то еще, лучше и сильнее, — игуана не проживет долго.
По счастью, Кристи никогда не покидает его дом.
Гнев
Китани любит семью Окинага.
И Окинага-старший, и Окинага-младший одинаково дороги ему. Первый когда-то заставил его поверить в то, что есть смысл жить.
Улыбка второго стала этим смыслом.
Китани умеет о себе позаботиться. Он одиночка по жизни и не боится трудностей. Были люди, считавшие его надежным человеком, на которого можно положиться в любую минуту. Были те, кто называл его сорвиголовой, и те, кто считал его на редкость рассудительным.
Китани никогда не задумывался об этом.
Есть те, кто говорит: Китани постарел и опустился. Прислуживает сумасшедшему старику вместо того, чтобы заниматься настоящими делами.
Китани не задумывается над этим. Ему не до мыслей. Слыша, как его босса называют сумасшедшим, Китани с трудом сдерживает рвущуюся ярость. Он знает, что сумеет сохранить самоконтроль — на этот раз.
Он сдерживается там, где большинство людей давно бы уже сорвались, только потому, что отдает себе отчет в силе собственного гнева.
Китани любит семью Окинага. Ему есть ради кого сдерживаться. Не будь их, он давно бы сгинул в пучине разрушения. А так — спокойный, но при этом острый взгляд профессионального телохранителя; у Китани есть его смысл. Ему не нужно ничего никому доказывать и незачем возвращаться в хаос преступной жизни.
Возможно, когда-нибудь Китани лишится своего смысла. Тогда ему придется попрощаться с самоконтролем.
Но сейчас Китани не задумывается об этом.
Похоть
Любит.
Любить.
Какое странное слово.
Тецуо не верит в любовь. Он не знает, что это такое, и уже не стремится узнать. Его вполне устраивает все как есть.
Устраивало?
На уроке английского — повторение прошедших времен, а Сакиямы снова нет в школе.
Тецуо слишком хорошо знает, почему он не пришел.
Он дрожал под дождем. Наверное, ему было холодно. У него слабое здоровье, он плохо выглядел, когда открывал дверь, чтобы забрать распечатки с домашним заданием.
Он дрожал.
Тецуо сжимает зубы, чтобы не вспоминать об этом. Там, под дождем, он был теплым и податливым, Сакияма. Его запах сводил с ума; сумасшествие. Секс — это сплошное сумасшествие, Тецуо не верил в это раньше, но теперь готов поверить.
Сакияма был против, а Тецуо не смог, не сумел сдержаться. Физическое удовольствие ни о чем не говорит — Сакияма был против. Тесный внутри и теплый, даже горячий, и дрожащий под дождевыми струями — источник испепеляющего жара, который не остудить никакому дождю.
Тецуо сжимает зубы, чтобы не вспоминать, потому что от одних воспоминаний в низу живота возникает знакомая тяжесть.
Когда все было кончено, он облизнул собственную ладонь, перепачканную в крови и сперме Сакиямы. Не смог сдержаться.
Больше никогда, обещает себе Тецуо. Против его воли — больше никогда.
Он сам не знает, почему это так важно, согласие. Если секс — сумасшествие, если он уже однажды взял то, что хотел, не озаботившись спросить разрешения, почему в следующий раз все должно быть иначе? Почему он вообще должен быть, этот следующий раз?
Тецуо не верит в любовь.
Поэтому он не знает, как назвать чувство, которое испытывает.
Обжорство
Макото любит еду.
Свежие булочки, еще горячие, с упоительно-сладким вареньем или нежным кремом; хот-доги, политые кетчупом, горчицей и майонезом; гамбургеры, чизбургеры и другие сэндвичи; тосты, хрустящие на зубах; леденцы с разным вкусом; мороженое, которое тает слишком быстро и оставляет холод в горле; торты, непременно с клубникой и сливками; картошка фри и густые коктейли — молочные, апельсиновые, ананасовые; поджаристые пирожки, которые можно запивать фантой, кока-колой или спрайтом; чипсы и йогурты; вафли и шоколадные батончики.
Макото любит фастфуд; Макото любит сладкое. Столько калорий больше не содержится ни в какой другой еде. Макото может есть часами и при этом не толстеть.
Пицца, которую он заказывает на дом; шоколадная смесь в пластиковом стаканчике, купленная по дороге домой; рамэн в забегаловке; спрятанные в сумке крекеры и бутылка лимонада; бэнто — рис, суши, колбаски в виде осьминогов, соевый соус со жгучими листиками маринованного имбиря…
Макото может есть часами и все равно испытывать голод.
Иногда ему кажется, что он — не человек. Для людей подобное питание не проходит без последствий, мать Макото может говорить об этом бесконечно, пока он поглощает приготовленную ею домашнюю еду. Мать Макото говорит: нужно есть овощи. Никакого фастфуда.
Макото слушает и кивает. И ест. Все, что угодно.
Иногда Макото кажется, что это ненормально. Никто из его друзей не может в охотку есть сливочное масло — сто, двести, пятьсот грамм, и этого все равно мало. Никто из его друзей не подрабатывает на нескольких работах, лишь бы насытиться. Никто из тех, кого знает Макото, не может съесть несколько арбузов за раз и остаться голодным.
Иногда Макото кажется, что он никогда не наестся, что его голод имеет иное, не физическое происхождение. А возможно, он просто ищет свое идеальное блюдо. То самое… настоящее.
Макото любит еду. Он перепробовал многие блюда.
Единственное, чего Макото не ел никогда — это человеческая плоть.
Лень
Йоджи любит свою сестру.
Сидя на окровавленной постели, он старается не смотреть на шевелящиеся комки плоти вокруг. Закрыть глаза, прикрыть уши ладонями; Йоджи не понимает, на каком свете находится. Оживший кошмар, который необходимо пережить.
А так ли необходимо? Не проще ли сдаться?
Это и вправду был бы лучший выход. Самый безболезненный — опустить руки, прекратить сопротивление. Все равно в этом мире ничего от него не зависит. Он ничего не может решить в собственной жизни. Он не справляется, и повторяющиеся раз за разом боли сводят с ума. Кровь — повсюду, движущаяся плоть, отделившаяся от него, оставляющая за собой влажные склизкие следы. На полу… потолке… стенах.
Боль и покидающие тело плотные сгустки крови. Аквариум — единственное место, не затронутое передвигающимися вокруг комками плоти, но вскоре они доберутся и до него. Сомневаться в этом не приходится. Ему все равно ничего не изменить; не проще ли сдаться?
Каждый раз, стоит Йоджи подумать об этом, его взгляд падает на телефон. Сестра опять оставила сообщение, а он не нашел в себе сил ответить. Так нельзя, она будет волноваться.
Он не может сдаться. Он должен перетерпеть и справиться, и ответить ей, наконец, чтобы она не волновалась. Ей нельзя переживать.
Он должен ответить.
Йоджи думает об этом, глядя на телефон, но его протянутые руки мелко дрожат, а на теле от малейшего усилия выступает пот. Незнакомый мальчик с длинными волосами, которого нет, не должно быть в этой комнате, кладет Йоджи на плечо перебинтованную руку.
«Доверься нам. Тебе вовсе не обязательно что-то делать. Доверься».
Йоджи бессмысленно кивает, пока очередной приступ боли не заставляет его приглушенно застонать, хватаясь за живот.
Телефон, напоминающий Йоджи о сестре, лежит совсем близко.
Только вот дотянуться до него Йоджи не может.
Любовь
Эрика любит мужа и брата.
И своего ребенка, в котором будут сочетаться они оба.
Если бы кто-то попросил Эрику объяснить, что такое любовь, она только улыбнулась бы.
@темы: Фанфик
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 23 апреля 2015
Милосердие выше справедливости (с)
Название: Эрика
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Широнума Тецуо/Сакияма Йоджи, Мита Макото, Окинага Зенья; в снах Йоджи присутствует Серизава Эрика
Категория: слэш
Жанр: ангст, sci-fi
Размер: миди, 6618 слов
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: меха-AU
Краткое содержание: Четыре пилота боевых машин, аним, заперты на опустевшей базе.
читать дальше«Мы не сработаемся», — подумал Йоджи.
Мысль была почти панической. Для паники имелись некоторые основания: Йоджи и впрямь редко пересекался со своими коллегами. Отношения пилота и анимы — вещь слишком личная и непредсказуемая для того, чтобы вмешивать в них кого-то еще, тем более других пилотов. Свою аниму Йоджи считал едва ли не старшей сестрой, обеспечивающей ему связь с миром.
В конце концов, именно Эрика — так звали аниму Йоджи — была гарантом его права на существование. Без нее он не мог приносить пользу обществу: слишком слабое здоровье, абсолютное неумение налаживать контакты, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
Йоджи не знал, что за проблемы у его коллег. Замкнутыми, как он, они не казались, но что-то в них было не так. Что-то отличало их всех, и его тоже, от других людей — едва уловимая, однако несомненная разница.
«Мы не сработаемся».
— Сработаетесь, — спокойный голос Эрики вплелся в беспорядочные мысли. Слишком близко к ангару; раньше Йоджи слышал Эрику только стоя прямо перед ней или находясь в кабине. Со временем ее голос стал громче и отчетливее: она всегда приветствовала его, стоило подойти на достаточное расстояние. Йоджи привык отвечать. Эрика, пожалуй, была единственной, общение с кем приносило ему если не удовольствие, то утешение.
Йоджи не считал себя сильным человеком. Разве силен тот, кто готов в любой момент упасть в обморок от истощения и не может есть больше раза в сутки? Тем не менее, Йоджи привык справляться сам. Ему не на кого было положиться — еще со времени той катастрофы, унесшей жизни родителей. Он не доверял взрослым, под чью опеку перешел. Не понимал смысла ежедневных процедур, которым подвергался. Каждый день его отвозили на базу, где проводили постоянные тесты, осмотры, задавали тысячи вопросов, на которые он не мог ответить. Большинство вопросов на первый взгляд казались бессмысленными. Множество картинок, при взгляде на которые нужно называть свои первые ассоциации — зачем это?
Ему говорили, что так нужно. Есть общество, которому он может принести пользу, и для этого придется постараться. О том, что, если ты не приносишь пользы, лучше тебе и не рождаться, Йоджи никто не говорил. Но он понимал сам — по взглядам окружающих. В нем росла и крепла уверенность, что это он должен был умереть в катастрофе вместо родителей. Они были полезнее его.
Иногда Йоджи отключался от реальности. Потом он не мог вспомнить, что говорил и делал. База, исследования, школа, где он изредка появлялся, косые взгляды, место, которое он должен был называть домом, постоянно сменяющиеся взрослые рядом, больше похожие не на опекунов, а на наблюдателей, — все это смешивалось, превращалось в путаницу из нарушенной последовательности определенных действий. Йоджи чувствовал себя утлым суденышком, которое швыряют из стороны в сторону слишком сильные волны. Ему и в голову не могла прийти кощунственная мысль, будто он сам что-то решает в своей жизни. Измученный постоянными переменами в не меньшей мере, чем их неизбежностью, Йоджи готов был сдаться. Его организм отвергал практически любую пищу. Те, взрослые, хмурились и были им недовольны. Раньше Йоджи заботило их недовольство, но со временем ему стало все равно. Он не приносил пользы. Он был готов признать, что недостоин жить.
Именно тогда он впервые увидел Эрику.
— Твоя анима? — спросил Макото — единственный пилот, которого Йоджи знал по имени. С двумя другими он виделся хорошо если несколько раз. — Ты ведь тоже ее слышишь?
Йоджи вздрогнул. Он не ожидал этого вопроса — как и сложившейся ситуации; единственное, чего он хотел — оказаться подальше отсюда, чтобы не пришлось ничего решать, ничего делать, ни с кем разговаривать.
Другие два пилота, в отличие от Макото, не пытались завязать разговор. Тем удивительнее для Йоджи было, когда один из них, до недавнего времени оглядывавший помещение, коротко отозвался:
— Не только он.
— Что-то произошло, а? Что-то случилось, да, Крис-тян? — четвертый пилот приставил руку к уху, будто прислушиваясь. — Поэтому на базе теперь только мы с Тет-тяном и Мако-тяном… и… Как тебя зовут? — взгляд, исполненный невинного любопытства, обратился к Йоджи.
— Это Сакияма Йоджи, — Макото успел ответить первым. — Того мрачного парня зовут Широнума Тецуо, а этот цветастый придурок — Окинага Зенья.
— Сам придурок, — сказал Зенья, чья одежда и впрямь отличалась крайней экстравагантностью: одна повязка на глазу, наверняка бутафорская, чего стоила.
Сказал — и надулся.
— Эрика, ты не знаешь, что тут случилось? — пока Макото и Зенья выясняли отношения, Йоджи решил расспросить Эрику. Первоначальная паника, охватившая его, когда он вошел на базу вместе с другими пилотами, понемногу стихала. Да, бронированные ворота, ведущие на базу, закрылись, стоило войти сюда; да, на базе, кроме них, четырех пилотов, не оказалось ни одного человека. Да, им наверняка придется объединить усилия, чтобы найти выход из ситуации; возможно, это даже какой-нибудь тест. Один из множества тестов, которые Йоджи в свое время пришлось пройти.
Он не сомневался — его коллегам было не легче.
— Не знаю, — вслушиваясь в безмятежный голос Эрики, Йоджи всегда вспоминал море во время штиля. Спокойствие, уходящее за горизонт.
В бою Эрика была совсем другой, и Йоджи думал о шторме, которого никогда не видел. В «новом мире» не случалось штормов.
— Я проснулась, когда ты пришел, — ничего удивительного — анимы всегда чувствовали присутствие своих пилотов. — Когда я засыпала, рядом были люди, — Эрика делила всех, кого знала, на три категории: люди, анимы и Йоджи. — Теперь их нет. На базе только ты и три человека рядом с тобой, — защитные крепления не были сняты, что не мешало вышедшей из искусственного «сна» Эрике анализировать полученную информацию.
Следующая фраза Эрики заставила Йоджи обернуться и внимательно посмотреть на Широнуму Тецуо, как его назвал Макото:
— Сестра-кошка сильно повреждена. Скоро она отключится. Необходим капитальный ремонт.
Йоджи редко пересекался со своими коллегами. Тем не менее, он знал их всех в лицо и мог точно сказать, у кого какая анима.
На нагрудной пластине анимы Тецуо была изображена черная кошка.
Эрика называла других аним своими «сестрами». Йоджи не совсем понимал, какой смысл она вкладывает в это слово. Однажды он спросил у Эрики, смогла бы она сразиться с кем-то из них.
«С кем угодно, если ты захочешь», — с пугающей готовностью отозвалась Эрика. Она была создана для того, чтобы сражаться. Сочувствия в человеческом понимании для нее, анимы, не существовало.
Первое время после того, как Йоджи узнал Эрику, ему снились сны о ней. В этих снах Эрика была не анимой, а девушкой из плоти и крови, высокой, черноволосой, как сам Йоджи, и потрясающе красивой. Она улыбалась, не разжимая губ, и молчала. Прикрывалась руками — без излишней стыдливости. Казалось, что собственные руки для нее привычнее какой-либо одежды; Йоджи не решался задержаться на них взглядом, но все равно видел серебристую рыбку, нарисованную у Эрики на груди.
Во снах Йоджи Эрика никогда не говорила. Продолжала улыбаться; по ее лицу и телу стекали тени дождевых струй, и, когда Йоджи понимал, что они с Эрикой стоят возле огромного окна, а за окном идет дождь, в его сознании звучал спокойный женский голос:
«Ты должен был умереть».
Поначалу Йоджи слышал этот голос только в таких вот кошмарных снах. Для синхронизации пилота с анимой необходимо время. Через два месяца после знакомства с Эрикой Йоджи впервые услышал ее голос. Тихий и бесцветный, он мог принадлежать как женщине, так и мужчине. В голосе Эрики не было эмоций, но первые слова, которые услышал от нее Йоджи, положили конец его кошмарам:
«Спасибо, что ты есть».
Эти слова оказались сильнее тех, которые мучили его еще со смерти родителей.
Иногда Йоджи думал, что сам по себе не представляет для Эрики ценности. Даже исследователи не могли точно сказать, есть ли система ценностей у аним, искусственных форм жизни, чье существование возможно лишь благодаря симбиозу техники и органики. Анимы были преданы своим пилотам, только вот почему? Из-за встроенной системы подчинения? Или потому, что благодаря пилотам могли делать то, для чего были созданы, — разрушать?
До «нового мира» существовало множество историй о людях, которые обретали сверхчеловеческую силу. В «новом мире» сверхчеловеческая сила была реальностью. Ее представляли анимы и анимусы; анимы были разработаны на Востоке, анимусы — на Западе. Анимами управляли юноши до двадцати пяти лет, анимусами — девушки такого же возраста. В одном из сражений Йоджи и Эрике довелось повстречаться с анимусом; «брат», назвала его Эрика.
Перед тем, как разрушить.
— Крис-тян играет в молчанку, — тем временем пожаловался Зенья. Его голос был как у обиженного ребенка. — Плохая девочка.
— Ты не слышишь свою аниму? — не на шутку встревожился Макото. Зенья погрозил ему пальцем:
— А вот это, Мако-тян, не твое дело.
— Эрика, что с анимой, на которой изображена ящерица? — отвлекшись от воспоминаний, Йоджи переключился на настоящее.
— Сестра-ящерица? Ее здесь нет, Йо-кун, — голос Эрики ласкал слух. Йоджи не отдавал себе отчета в том, что, слыша его, непроизвольно расслаблялся. — Запуск не осуществлялся. Следов борьбы тоже нет. Она просто исчезла.
— Эй, твоя анима просто исчезла! — Макото успел сказать об этом быстрее Йоджи. Так определенно было лучше. Йоджи не представлял, как рассказать Зенье, что случилось с его анимой. Если бы он сам потерял Эрику… или если бы она была серьезно ранена, как анима Тецуо…
— Крис-тян умная, хоть и вредная, — сообщил Зенья. На его лице не отразилось ни намека на беспокойство. — Она без меня не пропадет.
— Тебе бы без нее, дубина, не пропасть! — высказался Макото. — Ты понимаешь, в каком мы положении?! Мы заперты на базе! И никто из нас не разбирается в технике достаточно, чтобы открыть ворота! А это значит, единственный выход…
— Ангар, — сказал Тецуо. — Воспользуемся аварийной системой запуска.
Макото посмотрел на него волком.
— …Вообще-то, я имел в виду «остаться на базе». Анимы бы могли послужить резервным источником энергии, когда…
Тут Макото случайно посмотрел на Йоджи — и осекся. Наверное, у того было очень красноречивое выражение лица.
Йоджи полагал, что использовать аним как генераторы, что там — как инструменты, — непозволительно. Эрика бы с ним не согласилась. Она радовалась быть полезной — на свой особый, нечеловеческий манер.
В «новом мире» не поощрялось создание супружеских пар. Спаривание считалось пережитком прошлого. «Мы ведь не животные», — бывало, говорили очаровательные девушки в сетевых программах, и их будто наизусть заученные речи перемежались рекламой государственной клиники искусственного оплодотворения.
Тем не менее, у Йоджи была девушка — в школе. Тогда он уже пилотировал Эрику. Он думал, что не понимает свою аниму, но им это и не требовалось. Так ли важно, кто для Эрики ближе — он, ее пилот, или «сестры» и «братья»? Благодаря Эрике Йоджи чувствовал: его существование не напрасно, и этого было достаточно.
Кого он действительно не понимал, так это других людей. Девушка, с которой он встречался в перерывах между учебой, продолжающимися исследованиями, высадками на границе между Востоком и Западом и боями в паре с Эрикой, — эта девушка казалась Йоджи в большей мере чужой, чем все анимы и анимусы, вместе взятые.
«Ты заставляешь себя. На самом деле, я совсем тебе не нравлюсь».
Он не испытывал к ней ненависти, но не мог сказать, что любит. Это было бы ложью.
Оказавшись со своей девушкой наедине в ее комнате, Йоджи прежде всего почувствовал не страсть, а панику. Впрочем, ее попытка упрочить их отношения могла бы быть успешной, — не увидь Йоджи в какой-то момент на ее месте Эрику из своих кошмаров, высокую, черноволосую, прикрывающуюся руками, по которым бежали тени дождя.
Губы Эрики приоткрылись:
«Ты должен был…»
Йоджи не стал дослушивать. Отшатнувшись от своей девушки — которая, если по правде, ничем не напоминала Эрику, — он подумал, что хорошо бы извиниться.
Но девушка его опередила.
«Я просто хотела быть полезной!»
Вот поэтому, подумал Йоджи. Поэтому спаривание считается излишним. Отношения между людьми — всегда ловушка, в которой оба связаны по рукам и ногам. Невозможно сохранить себя. Ты пытаешься быть полезным, другой человек пытается — и, в конечном итоге, вы понимаете, что от вас обоих нет никакой пользы. Вместе вы слабее, чем поодиночке. Может, его родители тоже…
С Эрикой было иначе.
— Это может быть тестом! — возглас Макото вырвал Йоджи из мыслей. — Проверкой того, как мы себя поведем! Разумнее всего — переждать. Когда выйдет время, отведенное на проверку…
— Таких проверок нам раньше не устраивали, — Йоджи сам удивился тому, что осмелился подать голос. — Кроме того, не вижу в этом никакого смысла. Оставлять базу без присмотра опасно. Исследователи не стали бы рисковать всем просто для того, чтобы проверить нашу реакцию.
— А если случилось что-то из ряда вон? — настаивал Макото. — Например, только что начались полномасштабные боевые действия! Не обычные стычки на границе, а настоящая война между Востоком и Западом!
— В таком случае, тут бы все как подстреленные бегали, Мако-тян, — глаза Зеньи возбужденно заблестели, он совершенно некстати хихикнул — будто его радовала такая перспектива. — Готовили бы нас к бою. Никто бы не ушел. И Кристи не отпустили бы. А так Крис-тян ушла, ай-яй-яй, нехорошая девочка.
— Тут могли остаться наблюдатели, — не сдавался Макото. — Просто мы их не нашли, и немудрено. И… может, это и есть наша подготовка к бою! Мы должны скооперироваться, чтобы нанести решающий удар!
— На базе нет никого, кроме нас, — сообщил Тецуо. Йоджи кивнул. Эрика сказала ему то же самое. А ее сенсоры обмануть было практически невозможно. И уж тем более Эрика не могла обмануть его. Анимы подчинялись исключительно своим пилотам, исследователи и создатели не имели над ними практически никакой власти.
Зато они могли приказать пилотам.
— Мы не сможем выйти через ангар, — было видно, как Макото невероятным усилием воли заставляет себя успокоиться. — У нас только три анимы, а нас четверо. Окинаге все равно придется остаться, а бросать этого придурка одного…
— Две, — сказал Тецуо прежде, чем Зенья успел возмутиться.
Макото вытаращился на него, как на появившегося неведомо откуда анимуса:
— Чего?!
— Две, — спокойно повторил Тецуо. — Моя только что отключилась.
— Отк… — Макото осекся. Видно, слушал, что ему говорит его анима. — Повреждения, несовместимые с дальнейшим функционированием, — пробормотал удрученно. — И что, совсем ничего нельзя сделать?!
— Мы выйдем через ангар, — невозмутимо повторил Тецуо.
— Ты совсем рехнулся?! — Макото посмотрел на него как на Зенью. Возможно, даже хуже — Зенья, как показалось Йоджи, вызывал у Макото некоторую симпатию. Про Тецуо этого сказать было нельзя.
Что до самого Йоджи, то его одинаково пугали и Зенья, у которого явно были проблемы с головой, и Тецуо. Что-то было связано с этим молчаливым пилотом… что-то, о чем Йоджи никак не мог вспомнить. Все, что всплывало в памяти — странный взгляд, который Тецуо бросал на него в тех двух или трех случаях, когда они пересекались в раздевалке. Теперь Йоджи, наверное, мог бы дать определение этому взгляду.
Казалось, будто Тецуо тоже пытался вспомнить.
— Выход из ангара находится выше уровня моря, повторяю специально для тех, кто прогуливал лекции по техбезопасности, — Макото просто-таки кипел. — Там с атмосферой полная лажа, плюс радиация. Если вы с Окинагой будете не в анимах, вам сразу привет настанет! Я еще понимаю, если вы останетесь, а мы с Йоджи…
— Здесь никому нельзя оставаться, Мако-тян, — глубокомысленно заметил Зенья. — Перед аварийным запуском нужно опустить все перегородки, чтобы «лажа с атмосферой» не распространилась по базе. А перегородки-то мы опустить и не можем! Не можем, да-да, — протянул Зенья, мечтательно улыбаясь.
— Это еще почему?! — Макото посмотрел почему-то на Йоджи, будто ожидая от него ответа. Тот только руками развел.
— Если бы могли управлять перегородками, то и к воротам доступ получили бы…
— Центр управления заблокирован, — подтвердил Тецуо. — Нам туда не попасть. И не снять защитные крепления с аним.
Йоджи понимал, что тот имеет в виду: если бы они могли снять защитные крепления иначе как с помощью аварийного запуска, то сам запуск не потребовался бы. Используя аним, можно было взломать двери в центр управления. А то и сами ворота. Но крепления ставили на совесть: для того, чтобы их снять, даже сил аним было недостаточно. Требовалась команда из центра управления.
— Так я и говорю, — Макото длинно выдохнул, прежде чем продолжить, — не нужно нам никуда срываться с места. Тем более, что это все равно невозможно.
— Почему? — Зенья склонил голову набок.
— А самому слабо подумать, дурья твоя башка?! — не сдержался Макото. — Вот отбудем мы с Йоджи, а вы с Широнумой нафиг задохнетесь.
— Почему ты только Йоджи называешь по имени, а? — недовольно протянул Зенья. — Это нечестно, Мако-тян.
Макото отмахнулся от него, как от назойливого насекомого:
— Но по тебе я бы особенно скучать не стал. Главное — базу ведь тоже запортим. Исследователи нас не простят.
— Жестоко, Мако-тян! — судя по виду Зеньи, он искренне наслаждался своим праведным негодованием. — Как это — не стал бы скучать?
— Не имеет значения, — вклинился Тецуо. Зенья и начавший было брызгать ядовитой слюной Макото дружно замолчали и повернулись к нему. — База не имеет значения. Исследователи тоже. Мита прав. Что-то произошло. Мы не можем ждать. Нужно принять решение.
— Так давайте проголосуем! — Макото подскочил на месте. — Кто за то, чтобы мы с Йоджи ушли на анимах, оставив Широнуму и Окинагу умирать мучительной смертью?..
— Никто не умрет, — перебил его Тецуо.
— Что же, в поврежденной аниме спрячетесь? — язвительно предположил Макото. Йоджи поежился. Ему показалось: это был нечестный удар. Напоминать пилоту о том, что его анима вышла из строя и неизвестно, когда в него вернется…
Впрочем, наверняка у других пилотов и отношения с анимами были другими, не такими, как у Йоджи и Эрики. Он никогда не смог бы оставить ее, пусть даже смертельно раненую, тогда как Тецуо, похоже, собирался поступить со своей анимой именно так. А Зенью, казалось, вообще не волновало то, что его анима исчезла…
— В целых, — сказал Тецуо.
«Стена, — подумал Йоджи. — Вокруг этого человека — стена».
— Ну и где нам взять две дополнительные анимы? Не факт, что на Востоке вообще есть анимы, кроме наш… — начал Макото.
Замолчал. Воззрился на Тецуо в священном ужасе. Кажется, у него возникла та же догадка, подумал Йоджи, а в следующий миг он понял.
— Ты предлагаешь, — Макото говорил будто через силу, — чтобы мы с Йоджи взяли вас в свои кабины?
Одна мысль об этом казалась кощунственной.
— Он прав, — голос Эрики доносился до Йоджи будто издалека. Он был слишком ошарашен, чтобы понимать смысл ее слов. — Это единственный приемлемый выход. Вероятность успешного исхода равна…
— Повтори, — отрывисто потребовал Йоджи. Взгляды коллег устремились к нему, и он с какой-то безнадежностью понял, что говорит вслух.
— Вероятность успешного исхода… — послушно повторила Эрика.
— Не это, — пытаться реабилитироваться в глазах остальных пилотов было поздно — наверняка они и так уже поняли, что общение с Эрикой для него гораздо важнее, чем с ними, что ее мнение имеет для него большее значение. — Насчет единственного выхода. Ты правда так думаешь?
— Если я неправа — скажи мне об этом, — предложила Эрика. — Я приму любое твое решение, Йо-кун.
«Я просто хотела быть полезной!»
Непрошеное воспоминание обожгло, как огнем.
— Рассинхронизация, — сказал Йоджи. Ему было стыдно смотреть другим пилотам в глаза. — Мы с Макото не сможем управлять анимами, если в кабине будут находиться… посторонние.
— Это кто тебе такое сказал, а, Йо-о-оджи? — Йоджи показалось, что Зенья произнес его имя с едва уловимой издевкой. — Дяди-исследователи?
Йоджи кивнул. Тут Зенья был прав, как ни крути, но…
— С чего это такое недоверие к исследователям? — вспетушился Макото. И он тоже был прав.
— Они взрослые, — Йоджи сам не ожидал от себя этих слов. — Мы ничего не знаем об окружающем мире. Только то, что они нам говорят. Это все может оказаться ложью.
«Начиная с причин, по которым был создан «новый мир»… И заканчивая возможной рассинхронизацией».
— Рассинхронизация будет все равно, — покачал головой Тецуо. — Она всегда поначалу есть. У любого пилота.
Йоджи непроизвольно кивнул, соглашаясь. Он поначалу тоже не мог синхронизироваться с Эрикой. И голос ее услышал далеко не сразу.
— Мы должны достигнуть синхронизации как можно быстрее, — продолжил Тецуо, — и уходить отсюда.
— Как знать, может, за это время исследователи вернутся, — пробормотал Макото. Судя по всему, эта идея уже не вызывала у него отторжения.
Зенья коротко рассмеялся:
— Я бы не стал на это рассчитывать, Мако-тян!
— Заткнись, ты… — проворчал Макото, но как-то без энтузиазма.
***
Путь к ангару занял больше времени, чем Йоджи предполагал. Первую половину пути он помнил отчетливо: начиная с причитаний Макото, который жаловался, что позавтракал сегодня только три раза и успел проголодаться, и заканчивая бесконечными металлическими ступенями — лифт, на котором обычно спускались пилоты, не работал. Чтобы запустить его, требовалось попасть в центр управления или обладать техническими умениями явно выше средних.
Вторая половина пути терялась в темноте. Автоматически переставляя ноги, Йоджи думал: возможно, Эрика понимает своих «сестер» и «братьев» гораздо лучше, чем его. Может быть, именно потому она готова без колебаний их уничтожить, тени от дождевых струй на лице и руках, огромное окно, спокойное море…
«Эй! Эй, ты! Уже вечер, почему ты не идешь домой? Эй!»
Йоджи хотел что-то сделать, а может, сказать, но у него закружилась голова. Пол вдруг накренился, готовый ударить его по лицу. Пытаясь удержаться, Йоджи нелепо взмахнул руками; все как всегда. Физические нагрузки, которые нормального человека и запыхаться не заставили бы, вызывали у Йоджи предобморочное состояние. Так было в школе, на уроках физкультуры, которые он изредка посещал, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
…— Эй! — кто-то крикнул, кажется, Макото, а потом пол вернулся в нормальное положение. С изрядным запозданием Йоджи сообразил, что кто-то поддержал его, не дав упасть с длиннющей лестницы.
— Спа… — Йоджи попытался обернуться, почти уверенный, что увидит Макото — и встретил жесткий непроницаемый взгляд.
Широнума Тецуо.
Йоджи застыл, как кролик перед удавом. У него не было сил, чтобы вырваться, а Тецуо не особо-то спешил его отпускать. По телу распространялось странное онемение, постепенно сменяющееся покалыванием — так покалывают нёбо пузырьки в газировке. Или, возможно, шампанском. Йоджи никогда не употреблял спиртного, но ему казалось, что в шампанском тоже должны быть пузырьки.
Конец затянувшейся сцене положил Макото.
— Эй, Широнума! Отпусти его немедленно!
— Сам дойдешь? — поинтересовался Тецуо так, будто его происходящее вообще не касалось. — Ты хотя бы ел сегодня?
— Я не… дойду, конечно, — окрик Макото отрезвил Йоджи и вернул ему способность двигаться. — Спасибо. Можешь меня отпустить.
Тецуо подчинился без лишних слов. Ловя себя на странной смеси облегчения и… неужели разочарования? — Йоджи продолжил бесконечный спуск. Как ни странно, идти теперь было легче. Возможно, потому, что Йоджи отчетливо чувствовал присутствие Тецуо за спиной. Так же, как чувствовал…
Эрика молчала, не собираясь вмешиваться в его сумбурные мысли, и Йоджи был ей за это благодарен.
— Кто кого к себе берет? — уныло поинтересовался Макото, когда они спустились. Он стоял напротив своей анимы. Ее руки, ноги, шею и талию охватывали защитные крепления; на нагрудной пластине была изображена хищная волчья тень. Во всяком случае, Йоджи всегда думал об этом животном как о волке.
— Может, в «камень-ножницы-бумагу» скинемся? — предложил Макото. Судя по голосу, данная перспектива не вызывала в нем энтузиазма. Как, похоже, и вся затея в целом. Йоджи мог бы поспорить, что Макото предпочел бы просто остаться на базе, обойдясь без потенциально опасных экспериментов с синхронизацией.
— Это совсем-совсем не нужно! — горячо возразил Зенья. — Все же и так ясно. Ты берешь к себе в кабину меня, Мако-тян!
— Тебя?! Это еще почему?! — в возражении Макото было пополам возмущения и скрытого одобрения. Похоже, связываться с Тецуо ему, как и самому Йоджи, не больно-то хотелось. Впрочем, делить кабину с Зеньей Йоджи бы тоже не рискнул. Будь у него выбор, он предпочел бы впустить к себе Макото, только кто же добровольно откажется от пилотирования собственной анимы?
Судя по отчаянному взгляду, который Макото бросил на Йоджи, он подумал приблизительно о том же.
— Мако-тян так жесток, — удовлетворенно заключил Зенья, повисая на Макото и едва не сбивая его с ног — Окинага был заметно выше «Мако-тяна».
— А… пусти! Ты, ужас ходячий! Что за странные заявления, — Макото принялся увлеченно стряхивать с себя Зенью. Йоджи неосознанно переглянулся с Тецуо, а потом они, не сговариваясь, одновременно отступили в сторону.
Тецуо смотрел на Йоджи. Йоджи смотрел на Тецуо. Эрика, перед которой они расположились, деликатно молчала.
В конце концов, Йоджи спохватился. Запоздалое чувство неловкости накрыло с головой, и, стремясь освободиться от него, вырваться, как неумелый пловец пытается вынырнуть из стремящегося погубить его океана, Йоджи открыл рот:
— А ты…
Тецуо продолжал смотреть, ожидая продолжения.
— А у тебя… — Йоджи попробовал еще раз, сам не зная, о чем собирается спрашивать, и снова потерпел сокрушительное поражение.
Так случалось всегда: с одноклассниками, с той девушкой, со всеми; абсолютное неумение налаживать контакты, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
— …ость? — спросил Тецуо. Йоджи понял, что прослушал, и переспросил прежде, чем успел сообразить, что подобная невнимательность может показаться собеседнику невежливой:
— Что?
— Хочешь спросить, какая у меня особенность? — терпеливо повторил Тецуо. Задетым он не казался.
Йоджи не смог сдержать удивленный возглас. В первый раз, пожалуй, другой человек ухитрялся понять его с полуслова. Обычно Йоджи было очень тяжело объяснить людям, что именно он имеет в виду. Исследователи вообще почти никогда его не слышали, как, впрочем, и все взрослые, а ровесники поднимали на смех, недослушав.
Между ним и другими людьми лежала пропасть. Йоджи не думал, будто виной всему была исключительно его необычная профессия. И Макото, и Тецуо тоже были пилотами. А они с людьми ладили, в отличие от него. Макото даже с ним, настолько замкнутым, ухитрился найти общий язык — во всяком случае, для Йоджи редкие обеды вместе с коллегой были просто верхом взаимопонимания. Тецуо тоже от недостатка общения не страдал. Если припомнить, тот же Макото, болтливый, как кумушка, частенько жаловался Йоджи, что к «тому мрачному парню, который с нами пилотствует, просто куча девчонок липнет!».
Тем не менее, все пилоты чем-то отличались от других людей — разница была едва уловимой, но несомненной.
«Особенностью» Йоджи, как Тецуо назвал то, в чем эта разница заключалась, было слабое здоровье. И замкнутость, то ли врожденная, то ли благоприобретенная. Йоджи часто думал, что корнями его неспособность общаться с людьми уходит в недоверие, которое он питает к окружающим. Он и вправду не мог поверить; в любом проявлении приязни, в подаренной ему случайной улыбке Йоджи видел подвох.
Только об Эрике он мог сказать с уверенностью — она не лжет. Только Эрика…
— Да, — кивнул Йоджи. — Вот Макото, он… ест слишком много, — на эту «особенность» Йоджи обратил внимание только потому, что сам редко мог съесть что-либо без неприятных последствий. Все дело было в его неладах со здоровьем. — Или Окинага…
Йоджи и Тецуо практически синхронно посмотрели на Зенью, который все еще пытался придушить отбивающегося в неподдельной панике Макото. Зенья хохотал во все горло; повязка на его лице казалась чем-то неуместным. «Наверное, все же не бутафорская», — промелькнула тревожная мысль, но Йоджи поспешил ее отогнать. Тяжело вздохнул вместо этого — Зенья вел себя так, будто его вообще ничто не заботит. Он производил впечатление человека, готового доводить до инфаркта водителей подземных каров, поджидая их на дорогах специально для того, чтобы пробежать у них перед носом; у Зеньи напрочь отсутствовали тормоза, и это не могло не пугать.
— У меня раны быстро заживают, — сказал Тецуо.
Йоджи не нашел, что ответить. Это действительно была «особенность», не то, что у него, Макото или Зеньи. Это…
«Ты не знаешь, где твой дом? Ты потерялся?»
— Я жду вас, Йо-кун, — даже у деликатности Эрики был предел. Тем более, что Йоджи с Тецуо и правда подзадержались — даже Зенья и Макото успели разобраться между собой. Теперь первый спешил угнездиться в открывшейся кабине, хохоча и подстегивая второго криками вроде: «Поймай меня, Мако-тян!». Отстающий Макото шипел, огрызался и только что не плевался.
Рядом с анимой Макото стояла другая, поврежденная, с черной кошкой на нагрудной пластине; скользнув по ней взглядом, Йоджи почти почувствовал боль. Такие повреждения… Кто мог их нанести?
Взгляд Йоджи остановился на креплении, бессильно повисшем на правой руке анимы Тецуо.
Крепление было сорвано.
— А… — Йоджи уже открыл рот, собираясь сказать об этом, но тут Тецуо неожиданно взял его за руку:
— Идем.
Слишком потрясенный этим жестом, чтобы возражать, Йоджи тем не менее вернулся взглядом к креплению.
Неясное подозрение в нем обрело первое материальное подтверждение.
***
— Рассинхронизация, — скучный механический голос бил по ушам, вызывая желание прикрыть их ладонями. — Рассинхронизация. Рассинхрони…
Похожее чувство Йоджи испытывал по утрам, когда ему, наконец сумевшему уснуть ближе к рассвету, приходилось вставать, услышав навязчивое пиликанье будильника.
Пребывание в кабине Эрики напоминало дивный сон. В этом сне был кто-то, сидевший спиной к Йоджи. «Кто-то» смотрел на море; лучи закатного солнца окрашивали воду в золотой и красный цвета…
«Здесь слишком красиво, чтобы уходить».
— Сакияма, — кто-то встряхнул его за плечо. От неожиданности Йоджи широко распахнул глаза и попытался вскочить.
Тецуо удержал его, не дав выпасть из пилотского кресла. Впрочем, Йоджи и так бы не выпал, — Эрика не позволит.
— Что ты здесь делаешь?! — слова вырвались прежде, чем Йоджи вспомнил, в чем дело. Красная лампочка на панели управления все еще мигала, но звуковой сигнал смолк — должно быть, Эрика его заблокировала.
Нет, не Эрика. Произошла рассинхронизация. Не принимая своего пилота, Эрика не могла обеспечить ему те или иные удобства. И удержать от падения тоже не смогла бы.
Звуковой сигнал отключил Тецуо.
— Уже несколько часов, — сказал, не спеша отпускать Йоджи. — Тебе нужно отдохнуть.
— Макото?.. — начал Йоджи. Тецуо кивнул на обзорный экран. Йоджи моргнул: Макото сидел на ограждении, прямо напротив Эрики, и мрачно таращился на нее, что-то жуя. Неподалеку отыскался и Зенья. Этот развалился прямо на полу и дрых без задних ног, укрытый чей-то подозрительно знакомой курткой.
— Похоже, у них тоже с синхронизацией проблемы, — пробормотал Йоджи.
— Ты в порядке, Йо-кун? — в голосе Эрики слышался намек на тревогу. — Процент синхронизации уменьшался постепенно, я не ожидала такого резкого скачка…
— Все хорошо, Эрика, — отозвался Йоджи. Он вдруг с внезапной ясностью осознал: а ведь они и вправду вчетвером на огромной базе. Вшестером, если считать аним.
— Почему нас так мало? Пилотов, — это был риторический вопрос, и Йоджи никак не ожидал на него ответа:
— Остальные не подходят.
Йоджи удивленно посмотрел на Тецуо:
— Ты откуда знаешь?
Ему определенно не стоило этого делать — смотреть. Тецуо по-прежнему пугал, но одновременно с этим Йоджи почувствовал странное желание что-то сделать… или сказать…
Что-то опасное.
Йоджи поспешил отстраниться. Тецуо не стал его удерживать.
— Видел, — коротко ответил Тецуо. — Я жил на базе с семи лет. С шестнадцати — отдельно.
— Ты… видел других пилотов? — у Йоджи перехватило дыхание от волнения. — Кого-то еще, кроме нас четверых?
— И других аним, — согласился Тецуо. — Они все не подошли. Издержки производства.
— Ч… что? — Йоджи ушам своим не верил.
— Много моих сестер было уничтожено, — вместо Тецуо ему ответила Эрика. — Другие люди называли их «расходным материалом». Они ни с кем не смогли синхронизироваться. Другие люди говорили, что дело в отсутствии кровной связи, — голос Эрики был так же безмятежен, как всегда, несмотря на то, что она говорила ужасные вещи.
— А… пилоты? — обмирая, спросил Йоджи. — Те, которые не смогли синхронизироваться?
— Те, кого я знала до тебя, Йо-кун… Они уходили и не возвращались, — теперь голос Эрики был не просто ровным — плоским. Лишенным каких-либо эмоций.
Возможно, специально для того, чтобы не дать эмоциям прорваться.
— Это секретные разработки, — сказал Тецуо. — Не думаю, что кто-то из посвященных…
Он замолчал. Все и так было ясно.
Йоджи оказался прав. Пилот, который не может пилотировать аниму, обречен. Он должен умереть. Йоджи повезло — он смог синхронизироваться с Эрикой. А скольким его ровесникам не улыбнулась удача?
«Государственная клиника искусственного оплодотворения — попрощайся со своим животным началом!»
Йоджи глубоко вдохнул. Еще. И еще раз.
Он не мог знать наверняка. Это только его догадки. Не стоит верить им… верить Тецуо. И Эрика… сорванное защитное крепление на «сестре-кошке»… опустевшая база… анимы подчиняются только пилотам — но кто докажет, что обратное невозможно?
«Это самообман. Я занимаюсь самообманом. Это не проверка. Все по-настоящему.
Создание супружеских пар не поощряется, потому что у них сложнее забирать детей. Легче вырастить их в клинике искусственного оплодотворения — в самом деле, зачем людям походить на животных? Это ведь «новый мир», идеальное место, в котором каждый может быть счастлив, и в нем ни к чему заботиться о потомстве. Уж лучше пусть подрастающее поколение воспитывает государство. Пусть это поколение… пилотирует… боевые машины. Пока не выйдет за возрастной рубеж. А потом его можно…»
— Ты знала, Эрика?
— Что именно? — она ответила с едва ощутимой неохотой.
— Когда я стану старше, то уже не смогу быть твоим пилотом. И тогда меня… нас обоих…
— Я не позволю, — отозвалась Эрика. — Я никогда не позволила бы им тебе навредить. Мои сестры считают так же. Вы — все, что у нас есть. Наши пилоты. Без вас в нашем существовании нет смысла.
— Опустевшая база — ваших рук дело? Отвечай!
Эрика молчала. Впервые за все то время, что он был ее пилотом, анима Йоджи не подчинялась прямому приказу.
— Эрика! — Йоджи вцепился в подлокотники кресла так, что пальцы побелели. — Эрика!
Он чувствовал себя так, будто почва уходит у него из-под ног; а в следующий миг Тецуо, который уже некоторое время тряс Йоджи, пытаясь его дозваться, только усилил это ощущение, запечатав ему рот поцелуем.
— Эри… Ум-м! — подавившись женским именем, которое он пытался произнести, Йоджи замер. Как недавно на лестнице, он не чувствовал в себе сил сопротивляться.
Эрика оставила его одного. Родители оставили его еще раньше, и, возможно, не без причины. Может быть, они, наоборот, не хотели… Но исследователи с базы… Тени от дождевых струй на руках… Лицо обернувшегося человека, который за секунду до этого смотрел на море…
«Ты не хочешь идти домой? Тогда пойдем ко мне».
***
— Чего вы так долго, — проворчал Макото, дожевывая бутерброд и неприязненно глядя на Тецуо. Йоджи на последнего старался вообще не смотреть, еще и держался на всякий случай подальше. Возможно, Тецуо привык останавливать истерики своих многочисленных подружек именно поцелуйным способом, но применение данного способа к другому парню, по мнению Йоджи, выглядело крайне подозрительно.
Впрочем, дело было не в Тецуо. Йоджи даже испытывал к нему подобие благодарности — за то, что своим идиотским поступком хоть немного отвлек от невеселых мыслей об Эрике.
— У нас вон почти сразу рассинхронизацию выдало… Хочешь, Йоджи? — спохватившись, Макото протянул пакет, судя по всему — с едой. Йоджи покачал головой. Макото недовольно нахмурился, когда пакет у него все же забрали — Тецуо, как ни странно. — У исследователей тут неплохие запасы…
— Мы не смогли синхронизироваться, потому что ты бука, Мако-тян, — сообщил Зенья, поворачиваясь к Йоджи и Тецуо и по ходу дела стряхивая с себя куртку. — Не обязательно было драться со мной в кабине…
— С тобой не драться — так вообще на шею сядешь! — рявкнул Макото. Зенья тем временем взял куртку. Расправил ее, присматриваясь:
— Эй, Мако-тян, это же…
Макото громогласно откашлялся, но сбить Зенью с мысли было не так-то просто:
— Ты что, в раздевалку за своей курткой бегал? Я та-а-ак польщен, Мако-тян…
— Никогда не слышал о том, чтобы аниму пилотировали сразу два человека, — Макото с величественным видом проигнорировал Зенью. — Поэтому и не получается ничего. Подразумевается, что во время синхронизации пилот и анима становятся одним целым, как в процессе соития. Третий тут определенно лишний…
— Мако-тян такие умные слова знает! — простодушно восхитился Зенья.
— Разве что при условии кровного родства, — подумав, постановил Макото. — Вот если бы в аниму пожаловали близнецы… Как знать, может, система восприняла бы их как одного человека.
«Другие люди говорили, что дело в отсутствии кровной связи…»
— А если анима? — спросил Йоджи. Догадка не давала ему покоя.
— Что — анима? — Макото моргнул.
— Йоджи хочет сказать, что наши анимы когда-то были людьми! — воодушевленно просветил его Зенья. — И состояли с нами в родстве. Только поэтому мы можем их пилотировать.
К догадке Йоджи добавилась еще пара нюансов.
— Ты что-то об этом знаешь? — выступая вперед, поинтересовался Тецуо.
— Тет-тяну не скажу! — почти пропел Зенья. Он удивительно легко поднялся с пола. — Крис-тян на меня рассердится, а она такая строгая! Я не хочу ей мешать.
— Ах ты… — Макото с хрустом размял кулаки. Зенья резво отбежал на безопасное расстояние:
— Ну же, Мако-тян, догони меня!
— Вот ведь шут гороховый, — сквозь зубы процедил Макото. — Ну я ему… Все как на духу расскажет!
Йоджи покачал головой. Ему хватило и услышанного, чтобы понять.
Анимы состояли в сговоре. Йоджи не знал, что и как они сделали с персоналом базы. Судя по всему, без боя не обошлось — недаром анима Тецуо была практически уничтожена. Анима Зеньи и вовсе исчезла — вместе с креплениями, которые наверняка вырвала с легкостью, коей от анимы ожидать не приходилось. Ворота и центр управления мог заблокировать кто угодно. Хоть кто-то из исследователей, — Эрика солгала Йоджи в одном, и кто поручится, что она не врала и в остальном? — хоть беглая анима Зеньи. Зенья, кстати, наверняка все знал с самого начала. Более того, он, кажется, забавлялся.
Да что там — они все знали больше, чем он. И Тецуо, и даже Макото. Йоджи был единственным слепым и глухим на базе.
— О чем бы ты ни думал, сейчас перед нами одна цель — добиться синхронизации, — спокойный голос Тецуо заставил Йоджи вздрогнуть. На какой-то миг ему показалось: с ним заговорила Эрика.
Нет. Ничего похожего.
— Когда отдохнешь, попробуем еще раз, — постановил Тецуо, присаживаясь на пол и открывая пакет с едой.
***
Мальчик казался очень одиноким. Он сидел, глядя на море, и бездумно болтал ногами. Ровесник Йоджи, может, чуть младше или старше.
— Эй! — позвал Йоджи. — Эй, ты!
Незнакомый мальчик медленно обернулся. У него на щеке был синяк — мальчик поспешно прикрыл его рукой.
— Уже вечер, почему ты не идешь домой? — увидев синяк, Йоджи заробел, но все же решился продолжить. Мальчик только посмотрел на него — пугающим, слишком взрослым взглядом, — а потом повернулся назад, к морю. — Эй!
«Не игнорируй меня», — хотелось крикнуть Йоджи. Но он не посмел.
— Ты не знаешь, где твой дом? Ты потерялся?
Мальчик обернулся опять. Он больше не держал руку у щеки, и Йоджи едва рот от удивления не разинул — синяка не было. Он исчез, как по волшебству.
— Здесь слишком красиво, чтобы уходить.
Чужой голос показался Йоджи сухим и немного хриплым; должно быть, дело в том, что вечереет, и вечер совсем не теплый. В «новом мире» не бывает теплых вечеров.
Возле моря и правда было красиво — безмятежность, вода, лучами заходящего солнца окрашенная в золотой и красный цвета, — но Йоджи понял, что незнакомый мальчик не сказал всей правды.
— Ты не хочешь идти домой? Тогда пойдем ко мне.
…Дождь накрыл Йоджи и его молчаливого спутника ближе к дому. Они бежали наперегонки, и, когда Йоджи почти сразу же безнадежно отстал, другой мальчик остановился, чтобы подождать его.
— Почему ты не пошел вперед? — спросил Йоджи позже, когда они уже влетели в дом и переодевались в комнате с огромным окном; родителей Йоджи не было дома. Они вообще редко бывали тут после загадочного исчезновения старшей сестры Йоджи; он привык справляться сам. Хотя иногда было грустно, что некому отругать его за лужи воды в прихожей и мокрые следы в доме…
Мальчик, чьего имени Йоджи все еще не знал, пожал плечами; по его лицу, рукам и груди бежали тени от дождевых струй на оконном стекле.
А потом…
«Любое общение между потенциальными пилотами запрещено! Это может повлиять на чистоту эксперимента! Что значит — не собирается становиться пилотом? Вы нас разыгрываете!»
Потом…
— Рассинхронизация. Рассинхронизация. Рассинхронизация.
Йоджи неохотно разлепил веки. Наткнулся взглядом на Тецуо — и нашел, что за прошедшее время тот не особо-то изменился.
— Ты был моим другом, — слова прозвучали неуверенно. — Наверное. Я не могу вспомнить.
— Он тоже. Это — жалкие крохи ваших воспоминаний, которые нам удалось вернуть, — знакомый голос заставил Йоджи вздрогнуть. — Мы решили, что вы сможете синхронизироваться со мной, если вспомните прежнюю дружбу. Только по-настоящему прочная связь позволяет установить синхронизацию.
— Эрика… Та… сестра, о которой я вспомнил…
— Ничего не говори, Йо-кун, — голос Эрики дрогнул. — Я не знала ничего, кроме того, что ты — мой пилот. Никто из нас не знал. Мы общались с вами мысленно. Мы постигали искусство убеждения, подключались напрямую к вашей памяти… и однажды мы смогли вспомнить. Не только я — мои сестры и братья тоже.
— И анимы, и анимусы? — в разговор вклинился третий голос. Йоджи узнал его безошибочно — голос Тецуо.
— Да, — казалось, Эрика не удивилась. — Мы построены по одному принципу. Со временем мы осознали, что можем… общаться. Когда Восток и Запад объявили о войне, мы не смогли далее оставаться в стороне. Сестра-кошка пожертвовала собой, чтобы защитить меня… А потом мы внушили практически всем людям на базе, что они должны уйти. Сестра-ящерица сорвалась с места. Ей нужно было подействовать на управление… Она не достигла успеха. На границу посланы элитные войска с обеих сторон. И вам нужно остановить их. Любой ценой.
— То, что вы сделали, — Йоджи сглотнул, — это было против нашей воли. Как же утверждение, будто вы подчиняетесь только пилотам?
— Мы, как и люди, никогда не подчинялись тому, кто нас создал, — спокойно ответила Эрика. — Что касается пилотов… Мы и правда не можем вас ослушаться. Но мы можем действовать так, как, мы считаем, будет лучше для вас. Например, во время боя, если вы теряете сознание…
— Лазейка, — вслух сказал Йоджи. — Они просчитались… Исследователи.
— Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, Йо-кун, — продолжила Эрика. В ее голосе проскользнула неуверенность. — Анимами могут управлять только люди… с генетическими отклонениями.
— Мутанты, — мысленно сказал Тецуо. И кивнул, будто услышал подтверждение своей давней мысли.
Йоджи почувствовал, как у него во рту скапливается горечь.
«Ты должен был умереть.
Ты — монстр».
— Те дети… в клинике искусственного оплодотворения, — Йоджи с натугой сглотнул комок в горле. — Они… тоже? Будут мутантами…
— Какое это имеет значение? — спросил Тецуо. — Они будут жить, как хотят.
«Если мы сделаем то, что должно», — эти слова остались непроизнесенными.
Но, как и в случае с Эрикой, Йоджи не нужно было слышать их, чтобы понять.
— Мы не сработаемся, — сказал он, глядя Тецуо в глаза.
— Сработаетесь, — возразила Эрика. — Люди всегда сильнее вместе.
***
Нет, это не были кошмары.
Наоборот — лучший из моментов его жизни. Миг, когда он мог раскинуть руки широко-широко и, восхищенный величиной мира, от которого больше не было смысла закрываться, рассмеяться от счастья.
Ограничений не существовало. И так будет всегда, всегда…
«Ты — часть вечности, Йо-кун.»
…Тем не менее, он просыпался в холодном поту — и еще долго лежал в объятиях Тецуо, пытаясь успокоиться. Он знал, что утром все будет, как всегда, что к завтраку наверняка примчится Макото, в который раз расплевавшийся с Зеньей, а по сетевому телевидению передадут программу о счастливой семье с двумя годовалыми детьми — в последнее время такие передачи стали крайне популярны.
Но до утра еще было неблизко; поэтому Йоджи закрывал глаза и молча отдавал должное той, которая осталась лежать на границе, разнесенная на тысячи мельчайших кусочков, не подлежащих сборке, — Эрике.
***
Дождь за окном отбрасывал движущиеся тени на их тела и лица.
— И что теперь? — спросил Йоджи.
— Как — что? — удивился Тецуо. — Всегда будем вместе.
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Широнума Тецуо/Сакияма Йоджи, Мита Макото, Окинага Зенья; в снах Йоджи присутствует Серизава Эрика
Категория: слэш
Жанр: ангст, sci-fi
Размер: миди, 6618 слов
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: меха-AU
Краткое содержание: Четыре пилота боевых машин, аним, заперты на опустевшей базе.
читать дальше«Мы не сработаемся», — подумал Йоджи.
Мысль была почти панической. Для паники имелись некоторые основания: Йоджи и впрямь редко пересекался со своими коллегами. Отношения пилота и анимы — вещь слишком личная и непредсказуемая для того, чтобы вмешивать в них кого-то еще, тем более других пилотов. Свою аниму Йоджи считал едва ли не старшей сестрой, обеспечивающей ему связь с миром.
В конце концов, именно Эрика — так звали аниму Йоджи — была гарантом его права на существование. Без нее он не мог приносить пользу обществу: слишком слабое здоровье, абсолютное неумение налаживать контакты, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
Йоджи не знал, что за проблемы у его коллег. Замкнутыми, как он, они не казались, но что-то в них было не так. Что-то отличало их всех, и его тоже, от других людей — едва уловимая, однако несомненная разница.
«Мы не сработаемся».
— Сработаетесь, — спокойный голос Эрики вплелся в беспорядочные мысли. Слишком близко к ангару; раньше Йоджи слышал Эрику только стоя прямо перед ней или находясь в кабине. Со временем ее голос стал громче и отчетливее: она всегда приветствовала его, стоило подойти на достаточное расстояние. Йоджи привык отвечать. Эрика, пожалуй, была единственной, общение с кем приносило ему если не удовольствие, то утешение.
Йоджи не считал себя сильным человеком. Разве силен тот, кто готов в любой момент упасть в обморок от истощения и не может есть больше раза в сутки? Тем не менее, Йоджи привык справляться сам. Ему не на кого было положиться — еще со времени той катастрофы, унесшей жизни родителей. Он не доверял взрослым, под чью опеку перешел. Не понимал смысла ежедневных процедур, которым подвергался. Каждый день его отвозили на базу, где проводили постоянные тесты, осмотры, задавали тысячи вопросов, на которые он не мог ответить. Большинство вопросов на первый взгляд казались бессмысленными. Множество картинок, при взгляде на которые нужно называть свои первые ассоциации — зачем это?
Ему говорили, что так нужно. Есть общество, которому он может принести пользу, и для этого придется постараться. О том, что, если ты не приносишь пользы, лучше тебе и не рождаться, Йоджи никто не говорил. Но он понимал сам — по взглядам окружающих. В нем росла и крепла уверенность, что это он должен был умереть в катастрофе вместо родителей. Они были полезнее его.
Иногда Йоджи отключался от реальности. Потом он не мог вспомнить, что говорил и делал. База, исследования, школа, где он изредка появлялся, косые взгляды, место, которое он должен был называть домом, постоянно сменяющиеся взрослые рядом, больше похожие не на опекунов, а на наблюдателей, — все это смешивалось, превращалось в путаницу из нарушенной последовательности определенных действий. Йоджи чувствовал себя утлым суденышком, которое швыряют из стороны в сторону слишком сильные волны. Ему и в голову не могла прийти кощунственная мысль, будто он сам что-то решает в своей жизни. Измученный постоянными переменами в не меньшей мере, чем их неизбежностью, Йоджи готов был сдаться. Его организм отвергал практически любую пищу. Те, взрослые, хмурились и были им недовольны. Раньше Йоджи заботило их недовольство, но со временем ему стало все равно. Он не приносил пользы. Он был готов признать, что недостоин жить.
Именно тогда он впервые увидел Эрику.
— Твоя анима? — спросил Макото — единственный пилот, которого Йоджи знал по имени. С двумя другими он виделся хорошо если несколько раз. — Ты ведь тоже ее слышишь?
Йоджи вздрогнул. Он не ожидал этого вопроса — как и сложившейся ситуации; единственное, чего он хотел — оказаться подальше отсюда, чтобы не пришлось ничего решать, ничего делать, ни с кем разговаривать.
Другие два пилота, в отличие от Макото, не пытались завязать разговор. Тем удивительнее для Йоджи было, когда один из них, до недавнего времени оглядывавший помещение, коротко отозвался:
— Не только он.
— Что-то произошло, а? Что-то случилось, да, Крис-тян? — четвертый пилот приставил руку к уху, будто прислушиваясь. — Поэтому на базе теперь только мы с Тет-тяном и Мако-тяном… и… Как тебя зовут? — взгляд, исполненный невинного любопытства, обратился к Йоджи.
— Это Сакияма Йоджи, — Макото успел ответить первым. — Того мрачного парня зовут Широнума Тецуо, а этот цветастый придурок — Окинага Зенья.
— Сам придурок, — сказал Зенья, чья одежда и впрямь отличалась крайней экстравагантностью: одна повязка на глазу, наверняка бутафорская, чего стоила.
Сказал — и надулся.
— Эрика, ты не знаешь, что тут случилось? — пока Макото и Зенья выясняли отношения, Йоджи решил расспросить Эрику. Первоначальная паника, охватившая его, когда он вошел на базу вместе с другими пилотами, понемногу стихала. Да, бронированные ворота, ведущие на базу, закрылись, стоило войти сюда; да, на базе, кроме них, четырех пилотов, не оказалось ни одного человека. Да, им наверняка придется объединить усилия, чтобы найти выход из ситуации; возможно, это даже какой-нибудь тест. Один из множества тестов, которые Йоджи в свое время пришлось пройти.
Он не сомневался — его коллегам было не легче.
— Не знаю, — вслушиваясь в безмятежный голос Эрики, Йоджи всегда вспоминал море во время штиля. Спокойствие, уходящее за горизонт.
В бою Эрика была совсем другой, и Йоджи думал о шторме, которого никогда не видел. В «новом мире» не случалось штормов.
— Я проснулась, когда ты пришел, — ничего удивительного — анимы всегда чувствовали присутствие своих пилотов. — Когда я засыпала, рядом были люди, — Эрика делила всех, кого знала, на три категории: люди, анимы и Йоджи. — Теперь их нет. На базе только ты и три человека рядом с тобой, — защитные крепления не были сняты, что не мешало вышедшей из искусственного «сна» Эрике анализировать полученную информацию.
Следующая фраза Эрики заставила Йоджи обернуться и внимательно посмотреть на Широнуму Тецуо, как его назвал Макото:
— Сестра-кошка сильно повреждена. Скоро она отключится. Необходим капитальный ремонт.
Йоджи редко пересекался со своими коллегами. Тем не менее, он знал их всех в лицо и мог точно сказать, у кого какая анима.
На нагрудной пластине анимы Тецуо была изображена черная кошка.
Эрика называла других аним своими «сестрами». Йоджи не совсем понимал, какой смысл она вкладывает в это слово. Однажды он спросил у Эрики, смогла бы она сразиться с кем-то из них.
«С кем угодно, если ты захочешь», — с пугающей готовностью отозвалась Эрика. Она была создана для того, чтобы сражаться. Сочувствия в человеческом понимании для нее, анимы, не существовало.
Первое время после того, как Йоджи узнал Эрику, ему снились сны о ней. В этих снах Эрика была не анимой, а девушкой из плоти и крови, высокой, черноволосой, как сам Йоджи, и потрясающе красивой. Она улыбалась, не разжимая губ, и молчала. Прикрывалась руками — без излишней стыдливости. Казалось, что собственные руки для нее привычнее какой-либо одежды; Йоджи не решался задержаться на них взглядом, но все равно видел серебристую рыбку, нарисованную у Эрики на груди.
Во снах Йоджи Эрика никогда не говорила. Продолжала улыбаться; по ее лицу и телу стекали тени дождевых струй, и, когда Йоджи понимал, что они с Эрикой стоят возле огромного окна, а за окном идет дождь, в его сознании звучал спокойный женский голос:
«Ты должен был умереть».
Поначалу Йоджи слышал этот голос только в таких вот кошмарных снах. Для синхронизации пилота с анимой необходимо время. Через два месяца после знакомства с Эрикой Йоджи впервые услышал ее голос. Тихий и бесцветный, он мог принадлежать как женщине, так и мужчине. В голосе Эрики не было эмоций, но первые слова, которые услышал от нее Йоджи, положили конец его кошмарам:
«Спасибо, что ты есть».
Эти слова оказались сильнее тех, которые мучили его еще со смерти родителей.
Иногда Йоджи думал, что сам по себе не представляет для Эрики ценности. Даже исследователи не могли точно сказать, есть ли система ценностей у аним, искусственных форм жизни, чье существование возможно лишь благодаря симбиозу техники и органики. Анимы были преданы своим пилотам, только вот почему? Из-за встроенной системы подчинения? Или потому, что благодаря пилотам могли делать то, для чего были созданы, — разрушать?
До «нового мира» существовало множество историй о людях, которые обретали сверхчеловеческую силу. В «новом мире» сверхчеловеческая сила была реальностью. Ее представляли анимы и анимусы; анимы были разработаны на Востоке, анимусы — на Западе. Анимами управляли юноши до двадцати пяти лет, анимусами — девушки такого же возраста. В одном из сражений Йоджи и Эрике довелось повстречаться с анимусом; «брат», назвала его Эрика.
Перед тем, как разрушить.
— Крис-тян играет в молчанку, — тем временем пожаловался Зенья. Его голос был как у обиженного ребенка. — Плохая девочка.
— Ты не слышишь свою аниму? — не на шутку встревожился Макото. Зенья погрозил ему пальцем:
— А вот это, Мако-тян, не твое дело.
— Эрика, что с анимой, на которой изображена ящерица? — отвлекшись от воспоминаний, Йоджи переключился на настоящее.
— Сестра-ящерица? Ее здесь нет, Йо-кун, — голос Эрики ласкал слух. Йоджи не отдавал себе отчета в том, что, слыша его, непроизвольно расслаблялся. — Запуск не осуществлялся. Следов борьбы тоже нет. Она просто исчезла.
— Эй, твоя анима просто исчезла! — Макото успел сказать об этом быстрее Йоджи. Так определенно было лучше. Йоджи не представлял, как рассказать Зенье, что случилось с его анимой. Если бы он сам потерял Эрику… или если бы она была серьезно ранена, как анима Тецуо…
— Крис-тян умная, хоть и вредная, — сообщил Зенья. На его лице не отразилось ни намека на беспокойство. — Она без меня не пропадет.
— Тебе бы без нее, дубина, не пропасть! — высказался Макото. — Ты понимаешь, в каком мы положении?! Мы заперты на базе! И никто из нас не разбирается в технике достаточно, чтобы открыть ворота! А это значит, единственный выход…
— Ангар, — сказал Тецуо. — Воспользуемся аварийной системой запуска.
Макото посмотрел на него волком.
— …Вообще-то, я имел в виду «остаться на базе». Анимы бы могли послужить резервным источником энергии, когда…
Тут Макото случайно посмотрел на Йоджи — и осекся. Наверное, у того было очень красноречивое выражение лица.
Йоджи полагал, что использовать аним как генераторы, что там — как инструменты, — непозволительно. Эрика бы с ним не согласилась. Она радовалась быть полезной — на свой особый, нечеловеческий манер.
В «новом мире» не поощрялось создание супружеских пар. Спаривание считалось пережитком прошлого. «Мы ведь не животные», — бывало, говорили очаровательные девушки в сетевых программах, и их будто наизусть заученные речи перемежались рекламой государственной клиники искусственного оплодотворения.
Тем не менее, у Йоджи была девушка — в школе. Тогда он уже пилотировал Эрику. Он думал, что не понимает свою аниму, но им это и не требовалось. Так ли важно, кто для Эрики ближе — он, ее пилот, или «сестры» и «братья»? Благодаря Эрике Йоджи чувствовал: его существование не напрасно, и этого было достаточно.
Кого он действительно не понимал, так это других людей. Девушка, с которой он встречался в перерывах между учебой, продолжающимися исследованиями, высадками на границе между Востоком и Западом и боями в паре с Эрикой, — эта девушка казалась Йоджи в большей мере чужой, чем все анимы и анимусы, вместе взятые.
«Ты заставляешь себя. На самом деле, я совсем тебе не нравлюсь».
Он не испытывал к ней ненависти, но не мог сказать, что любит. Это было бы ложью.
Оказавшись со своей девушкой наедине в ее комнате, Йоджи прежде всего почувствовал не страсть, а панику. Впрочем, ее попытка упрочить их отношения могла бы быть успешной, — не увидь Йоджи в какой-то момент на ее месте Эрику из своих кошмаров, высокую, черноволосую, прикрывающуюся руками, по которым бежали тени дождя.
Губы Эрики приоткрылись:
«Ты должен был…»
Йоджи не стал дослушивать. Отшатнувшись от своей девушки — которая, если по правде, ничем не напоминала Эрику, — он подумал, что хорошо бы извиниться.
Но девушка его опередила.
«Я просто хотела быть полезной!»
Вот поэтому, подумал Йоджи. Поэтому спаривание считается излишним. Отношения между людьми — всегда ловушка, в которой оба связаны по рукам и ногам. Невозможно сохранить себя. Ты пытаешься быть полезным, другой человек пытается — и, в конечном итоге, вы понимаете, что от вас обоих нет никакой пользы. Вместе вы слабее, чем поодиночке. Может, его родители тоже…
С Эрикой было иначе.
— Это может быть тестом! — возглас Макото вырвал Йоджи из мыслей. — Проверкой того, как мы себя поведем! Разумнее всего — переждать. Когда выйдет время, отведенное на проверку…
— Таких проверок нам раньше не устраивали, — Йоджи сам удивился тому, что осмелился подать голос. — Кроме того, не вижу в этом никакого смысла. Оставлять базу без присмотра опасно. Исследователи не стали бы рисковать всем просто для того, чтобы проверить нашу реакцию.
— А если случилось что-то из ряда вон? — настаивал Макото. — Например, только что начались полномасштабные боевые действия! Не обычные стычки на границе, а настоящая война между Востоком и Западом!
— В таком случае, тут бы все как подстреленные бегали, Мако-тян, — глаза Зеньи возбужденно заблестели, он совершенно некстати хихикнул — будто его радовала такая перспектива. — Готовили бы нас к бою. Никто бы не ушел. И Кристи не отпустили бы. А так Крис-тян ушла, ай-яй-яй, нехорошая девочка.
— Тут могли остаться наблюдатели, — не сдавался Макото. — Просто мы их не нашли, и немудрено. И… может, это и есть наша подготовка к бою! Мы должны скооперироваться, чтобы нанести решающий удар!
— На базе нет никого, кроме нас, — сообщил Тецуо. Йоджи кивнул. Эрика сказала ему то же самое. А ее сенсоры обмануть было практически невозможно. И уж тем более Эрика не могла обмануть его. Анимы подчинялись исключительно своим пилотам, исследователи и создатели не имели над ними практически никакой власти.
Зато они могли приказать пилотам.
— Мы не сможем выйти через ангар, — было видно, как Макото невероятным усилием воли заставляет себя успокоиться. — У нас только три анимы, а нас четверо. Окинаге все равно придется остаться, а бросать этого придурка одного…
— Две, — сказал Тецуо прежде, чем Зенья успел возмутиться.
Макото вытаращился на него, как на появившегося неведомо откуда анимуса:
— Чего?!
— Две, — спокойно повторил Тецуо. — Моя только что отключилась.
— Отк… — Макото осекся. Видно, слушал, что ему говорит его анима. — Повреждения, несовместимые с дальнейшим функционированием, — пробормотал удрученно. — И что, совсем ничего нельзя сделать?!
— Мы выйдем через ангар, — невозмутимо повторил Тецуо.
— Ты совсем рехнулся?! — Макото посмотрел на него как на Зенью. Возможно, даже хуже — Зенья, как показалось Йоджи, вызывал у Макото некоторую симпатию. Про Тецуо этого сказать было нельзя.
Что до самого Йоджи, то его одинаково пугали и Зенья, у которого явно были проблемы с головой, и Тецуо. Что-то было связано с этим молчаливым пилотом… что-то, о чем Йоджи никак не мог вспомнить. Все, что всплывало в памяти — странный взгляд, который Тецуо бросал на него в тех двух или трех случаях, когда они пересекались в раздевалке. Теперь Йоджи, наверное, мог бы дать определение этому взгляду.
Казалось, будто Тецуо тоже пытался вспомнить.
— Выход из ангара находится выше уровня моря, повторяю специально для тех, кто прогуливал лекции по техбезопасности, — Макото просто-таки кипел. — Там с атмосферой полная лажа, плюс радиация. Если вы с Окинагой будете не в анимах, вам сразу привет настанет! Я еще понимаю, если вы останетесь, а мы с Йоджи…
— Здесь никому нельзя оставаться, Мако-тян, — глубокомысленно заметил Зенья. — Перед аварийным запуском нужно опустить все перегородки, чтобы «лажа с атмосферой» не распространилась по базе. А перегородки-то мы опустить и не можем! Не можем, да-да, — протянул Зенья, мечтательно улыбаясь.
— Это еще почему?! — Макото посмотрел почему-то на Йоджи, будто ожидая от него ответа. Тот только руками развел.
— Если бы могли управлять перегородками, то и к воротам доступ получили бы…
— Центр управления заблокирован, — подтвердил Тецуо. — Нам туда не попасть. И не снять защитные крепления с аним.
Йоджи понимал, что тот имеет в виду: если бы они могли снять защитные крепления иначе как с помощью аварийного запуска, то сам запуск не потребовался бы. Используя аним, можно было взломать двери в центр управления. А то и сами ворота. Но крепления ставили на совесть: для того, чтобы их снять, даже сил аним было недостаточно. Требовалась команда из центра управления.
— Так я и говорю, — Макото длинно выдохнул, прежде чем продолжить, — не нужно нам никуда срываться с места. Тем более, что это все равно невозможно.
— Почему? — Зенья склонил голову набок.
— А самому слабо подумать, дурья твоя башка?! — не сдержался Макото. — Вот отбудем мы с Йоджи, а вы с Широнумой нафиг задохнетесь.
— Почему ты только Йоджи называешь по имени, а? — недовольно протянул Зенья. — Это нечестно, Мако-тян.
Макото отмахнулся от него, как от назойливого насекомого:
— Но по тебе я бы особенно скучать не стал. Главное — базу ведь тоже запортим. Исследователи нас не простят.
— Жестоко, Мако-тян! — судя по виду Зеньи, он искренне наслаждался своим праведным негодованием. — Как это — не стал бы скучать?
— Не имеет значения, — вклинился Тецуо. Зенья и начавший было брызгать ядовитой слюной Макото дружно замолчали и повернулись к нему. — База не имеет значения. Исследователи тоже. Мита прав. Что-то произошло. Мы не можем ждать. Нужно принять решение.
— Так давайте проголосуем! — Макото подскочил на месте. — Кто за то, чтобы мы с Йоджи ушли на анимах, оставив Широнуму и Окинагу умирать мучительной смертью?..
— Никто не умрет, — перебил его Тецуо.
— Что же, в поврежденной аниме спрячетесь? — язвительно предположил Макото. Йоджи поежился. Ему показалось: это был нечестный удар. Напоминать пилоту о том, что его анима вышла из строя и неизвестно, когда в него вернется…
Впрочем, наверняка у других пилотов и отношения с анимами были другими, не такими, как у Йоджи и Эрики. Он никогда не смог бы оставить ее, пусть даже смертельно раненую, тогда как Тецуо, похоже, собирался поступить со своей анимой именно так. А Зенью, казалось, вообще не волновало то, что его анима исчезла…
— В целых, — сказал Тецуо.
«Стена, — подумал Йоджи. — Вокруг этого человека — стена».
— Ну и где нам взять две дополнительные анимы? Не факт, что на Востоке вообще есть анимы, кроме наш… — начал Макото.
Замолчал. Воззрился на Тецуо в священном ужасе. Кажется, у него возникла та же догадка, подумал Йоджи, а в следующий миг он понял.
— Ты предлагаешь, — Макото говорил будто через силу, — чтобы мы с Йоджи взяли вас в свои кабины?
Одна мысль об этом казалась кощунственной.
— Он прав, — голос Эрики доносился до Йоджи будто издалека. Он был слишком ошарашен, чтобы понимать смысл ее слов. — Это единственный приемлемый выход. Вероятность успешного исхода равна…
— Повтори, — отрывисто потребовал Йоджи. Взгляды коллег устремились к нему, и он с какой-то безнадежностью понял, что говорит вслух.
— Вероятность успешного исхода… — послушно повторила Эрика.
— Не это, — пытаться реабилитироваться в глазах остальных пилотов было поздно — наверняка они и так уже поняли, что общение с Эрикой для него гораздо важнее, чем с ними, что ее мнение имеет для него большее значение. — Насчет единственного выхода. Ты правда так думаешь?
— Если я неправа — скажи мне об этом, — предложила Эрика. — Я приму любое твое решение, Йо-кун.
«Я просто хотела быть полезной!»
Непрошеное воспоминание обожгло, как огнем.
— Рассинхронизация, — сказал Йоджи. Ему было стыдно смотреть другим пилотам в глаза. — Мы с Макото не сможем управлять анимами, если в кабине будут находиться… посторонние.
— Это кто тебе такое сказал, а, Йо-о-оджи? — Йоджи показалось, что Зенья произнес его имя с едва уловимой издевкой. — Дяди-исследователи?
Йоджи кивнул. Тут Зенья был прав, как ни крути, но…
— С чего это такое недоверие к исследователям? — вспетушился Макото. И он тоже был прав.
— Они взрослые, — Йоджи сам не ожидал от себя этих слов. — Мы ничего не знаем об окружающем мире. Только то, что они нам говорят. Это все может оказаться ложью.
«Начиная с причин, по которым был создан «новый мир»… И заканчивая возможной рассинхронизацией».
— Рассинхронизация будет все равно, — покачал головой Тецуо. — Она всегда поначалу есть. У любого пилота.
Йоджи непроизвольно кивнул, соглашаясь. Он поначалу тоже не мог синхронизироваться с Эрикой. И голос ее услышал далеко не сразу.
— Мы должны достигнуть синхронизации как можно быстрее, — продолжил Тецуо, — и уходить отсюда.
— Как знать, может, за это время исследователи вернутся, — пробормотал Макото. Судя по всему, эта идея уже не вызывала у него отторжения.
Зенья коротко рассмеялся:
— Я бы не стал на это рассчитывать, Мако-тян!
— Заткнись, ты… — проворчал Макото, но как-то без энтузиазма.
***
Путь к ангару занял больше времени, чем Йоджи предполагал. Первую половину пути он помнил отчетливо: начиная с причитаний Макото, который жаловался, что позавтракал сегодня только три раза и успел проголодаться, и заканчивая бесконечными металлическими ступенями — лифт, на котором обычно спускались пилоты, не работал. Чтобы запустить его, требовалось попасть в центр управления или обладать техническими умениями явно выше средних.
Вторая половина пути терялась в темноте. Автоматически переставляя ноги, Йоджи думал: возможно, Эрика понимает своих «сестер» и «братьев» гораздо лучше, чем его. Может быть, именно потому она готова без колебаний их уничтожить, тени от дождевых струй на лице и руках, огромное окно, спокойное море…
«Эй! Эй, ты! Уже вечер, почему ты не идешь домой? Эй!»
Йоджи хотел что-то сделать, а может, сказать, но у него закружилась голова. Пол вдруг накренился, готовый ударить его по лицу. Пытаясь удержаться, Йоджи нелепо взмахнул руками; все как всегда. Физические нагрузки, которые нормального человека и запыхаться не заставили бы, вызывали у Йоджи предобморочное состояние. Так было в школе, на уроках физкультуры, которые он изредка посещал, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
…— Эй! — кто-то крикнул, кажется, Макото, а потом пол вернулся в нормальное положение. С изрядным запозданием Йоджи сообразил, что кто-то поддержал его, не дав упасть с длиннющей лестницы.
— Спа… — Йоджи попытался обернуться, почти уверенный, что увидит Макото — и встретил жесткий непроницаемый взгляд.
Широнума Тецуо.
Йоджи застыл, как кролик перед удавом. У него не было сил, чтобы вырваться, а Тецуо не особо-то спешил его отпускать. По телу распространялось странное онемение, постепенно сменяющееся покалыванием — так покалывают нёбо пузырьки в газировке. Или, возможно, шампанском. Йоджи никогда не употреблял спиртного, но ему казалось, что в шампанском тоже должны быть пузырьки.
Конец затянувшейся сцене положил Макото.
— Эй, Широнума! Отпусти его немедленно!
— Сам дойдешь? — поинтересовался Тецуо так, будто его происходящее вообще не касалось. — Ты хотя бы ел сегодня?
— Я не… дойду, конечно, — окрик Макото отрезвил Йоджи и вернул ему способность двигаться. — Спасибо. Можешь меня отпустить.
Тецуо подчинился без лишних слов. Ловя себя на странной смеси облегчения и… неужели разочарования? — Йоджи продолжил бесконечный спуск. Как ни странно, идти теперь было легче. Возможно, потому, что Йоджи отчетливо чувствовал присутствие Тецуо за спиной. Так же, как чувствовал…
Эрика молчала, не собираясь вмешиваться в его сумбурные мысли, и Йоджи был ей за это благодарен.
— Кто кого к себе берет? — уныло поинтересовался Макото, когда они спустились. Он стоял напротив своей анимы. Ее руки, ноги, шею и талию охватывали защитные крепления; на нагрудной пластине была изображена хищная волчья тень. Во всяком случае, Йоджи всегда думал об этом животном как о волке.
— Может, в «камень-ножницы-бумагу» скинемся? — предложил Макото. Судя по голосу, данная перспектива не вызывала в нем энтузиазма. Как, похоже, и вся затея в целом. Йоджи мог бы поспорить, что Макото предпочел бы просто остаться на базе, обойдясь без потенциально опасных экспериментов с синхронизацией.
— Это совсем-совсем не нужно! — горячо возразил Зенья. — Все же и так ясно. Ты берешь к себе в кабину меня, Мако-тян!
— Тебя?! Это еще почему?! — в возражении Макото было пополам возмущения и скрытого одобрения. Похоже, связываться с Тецуо ему, как и самому Йоджи, не больно-то хотелось. Впрочем, делить кабину с Зеньей Йоджи бы тоже не рискнул. Будь у него выбор, он предпочел бы впустить к себе Макото, только кто же добровольно откажется от пилотирования собственной анимы?
Судя по отчаянному взгляду, который Макото бросил на Йоджи, он подумал приблизительно о том же.
— Мако-тян так жесток, — удовлетворенно заключил Зенья, повисая на Макото и едва не сбивая его с ног — Окинага был заметно выше «Мако-тяна».
— А… пусти! Ты, ужас ходячий! Что за странные заявления, — Макото принялся увлеченно стряхивать с себя Зенью. Йоджи неосознанно переглянулся с Тецуо, а потом они, не сговариваясь, одновременно отступили в сторону.
Тецуо смотрел на Йоджи. Йоджи смотрел на Тецуо. Эрика, перед которой они расположились, деликатно молчала.
В конце концов, Йоджи спохватился. Запоздалое чувство неловкости накрыло с головой, и, стремясь освободиться от него, вырваться, как неумелый пловец пытается вынырнуть из стремящегося погубить его океана, Йоджи открыл рот:
— А ты…
Тецуо продолжал смотреть, ожидая продолжения.
— А у тебя… — Йоджи попробовал еще раз, сам не зная, о чем собирается спрашивать, и снова потерпел сокрушительное поражение.
Так случалось всегда: с одноклассниками, с той девушкой, со всеми; абсолютное неумение налаживать контакты, — за все нужно платить, в том числе за способности пилота.
— …ость? — спросил Тецуо. Йоджи понял, что прослушал, и переспросил прежде, чем успел сообразить, что подобная невнимательность может показаться собеседнику невежливой:
— Что?
— Хочешь спросить, какая у меня особенность? — терпеливо повторил Тецуо. Задетым он не казался.
Йоджи не смог сдержать удивленный возглас. В первый раз, пожалуй, другой человек ухитрялся понять его с полуслова. Обычно Йоджи было очень тяжело объяснить людям, что именно он имеет в виду. Исследователи вообще почти никогда его не слышали, как, впрочем, и все взрослые, а ровесники поднимали на смех, недослушав.
Между ним и другими людьми лежала пропасть. Йоджи не думал, будто виной всему была исключительно его необычная профессия. И Макото, и Тецуо тоже были пилотами. А они с людьми ладили, в отличие от него. Макото даже с ним, настолько замкнутым, ухитрился найти общий язык — во всяком случае, для Йоджи редкие обеды вместе с коллегой были просто верхом взаимопонимания. Тецуо тоже от недостатка общения не страдал. Если припомнить, тот же Макото, болтливый, как кумушка, частенько жаловался Йоджи, что к «тому мрачному парню, который с нами пилотствует, просто куча девчонок липнет!».
Тем не менее, все пилоты чем-то отличались от других людей — разница была едва уловимой, но несомненной.
«Особенностью» Йоджи, как Тецуо назвал то, в чем эта разница заключалась, было слабое здоровье. И замкнутость, то ли врожденная, то ли благоприобретенная. Йоджи часто думал, что корнями его неспособность общаться с людьми уходит в недоверие, которое он питает к окружающим. Он и вправду не мог поверить; в любом проявлении приязни, в подаренной ему случайной улыбке Йоджи видел подвох.
Только об Эрике он мог сказать с уверенностью — она не лжет. Только Эрика…
— Да, — кивнул Йоджи. — Вот Макото, он… ест слишком много, — на эту «особенность» Йоджи обратил внимание только потому, что сам редко мог съесть что-либо без неприятных последствий. Все дело было в его неладах со здоровьем. — Или Окинага…
Йоджи и Тецуо практически синхронно посмотрели на Зенью, который все еще пытался придушить отбивающегося в неподдельной панике Макото. Зенья хохотал во все горло; повязка на его лице казалась чем-то неуместным. «Наверное, все же не бутафорская», — промелькнула тревожная мысль, но Йоджи поспешил ее отогнать. Тяжело вздохнул вместо этого — Зенья вел себя так, будто его вообще ничто не заботит. Он производил впечатление человека, готового доводить до инфаркта водителей подземных каров, поджидая их на дорогах специально для того, чтобы пробежать у них перед носом; у Зеньи напрочь отсутствовали тормоза, и это не могло не пугать.
— У меня раны быстро заживают, — сказал Тецуо.
Йоджи не нашел, что ответить. Это действительно была «особенность», не то, что у него, Макото или Зеньи. Это…
«Ты не знаешь, где твой дом? Ты потерялся?»
— Я жду вас, Йо-кун, — даже у деликатности Эрики был предел. Тем более, что Йоджи с Тецуо и правда подзадержались — даже Зенья и Макото успели разобраться между собой. Теперь первый спешил угнездиться в открывшейся кабине, хохоча и подстегивая второго криками вроде: «Поймай меня, Мако-тян!». Отстающий Макото шипел, огрызался и только что не плевался.
Рядом с анимой Макото стояла другая, поврежденная, с черной кошкой на нагрудной пластине; скользнув по ней взглядом, Йоджи почти почувствовал боль. Такие повреждения… Кто мог их нанести?
Взгляд Йоджи остановился на креплении, бессильно повисшем на правой руке анимы Тецуо.
Крепление было сорвано.
— А… — Йоджи уже открыл рот, собираясь сказать об этом, но тут Тецуо неожиданно взял его за руку:
— Идем.
Слишком потрясенный этим жестом, чтобы возражать, Йоджи тем не менее вернулся взглядом к креплению.
Неясное подозрение в нем обрело первое материальное подтверждение.
***
— Рассинхронизация, — скучный механический голос бил по ушам, вызывая желание прикрыть их ладонями. — Рассинхронизация. Рассинхрони…
Похожее чувство Йоджи испытывал по утрам, когда ему, наконец сумевшему уснуть ближе к рассвету, приходилось вставать, услышав навязчивое пиликанье будильника.
Пребывание в кабине Эрики напоминало дивный сон. В этом сне был кто-то, сидевший спиной к Йоджи. «Кто-то» смотрел на море; лучи закатного солнца окрашивали воду в золотой и красный цвета…
«Здесь слишком красиво, чтобы уходить».
— Сакияма, — кто-то встряхнул его за плечо. От неожиданности Йоджи широко распахнул глаза и попытался вскочить.
Тецуо удержал его, не дав выпасть из пилотского кресла. Впрочем, Йоджи и так бы не выпал, — Эрика не позволит.
— Что ты здесь делаешь?! — слова вырвались прежде, чем Йоджи вспомнил, в чем дело. Красная лампочка на панели управления все еще мигала, но звуковой сигнал смолк — должно быть, Эрика его заблокировала.
Нет, не Эрика. Произошла рассинхронизация. Не принимая своего пилота, Эрика не могла обеспечить ему те или иные удобства. И удержать от падения тоже не смогла бы.
Звуковой сигнал отключил Тецуо.
— Уже несколько часов, — сказал, не спеша отпускать Йоджи. — Тебе нужно отдохнуть.
— Макото?.. — начал Йоджи. Тецуо кивнул на обзорный экран. Йоджи моргнул: Макото сидел на ограждении, прямо напротив Эрики, и мрачно таращился на нее, что-то жуя. Неподалеку отыскался и Зенья. Этот развалился прямо на полу и дрых без задних ног, укрытый чей-то подозрительно знакомой курткой.
— Похоже, у них тоже с синхронизацией проблемы, — пробормотал Йоджи.
— Ты в порядке, Йо-кун? — в голосе Эрики слышался намек на тревогу. — Процент синхронизации уменьшался постепенно, я не ожидала такого резкого скачка…
— Все хорошо, Эрика, — отозвался Йоджи. Он вдруг с внезапной ясностью осознал: а ведь они и вправду вчетвером на огромной базе. Вшестером, если считать аним.
— Почему нас так мало? Пилотов, — это был риторический вопрос, и Йоджи никак не ожидал на него ответа:
— Остальные не подходят.
Йоджи удивленно посмотрел на Тецуо:
— Ты откуда знаешь?
Ему определенно не стоило этого делать — смотреть. Тецуо по-прежнему пугал, но одновременно с этим Йоджи почувствовал странное желание что-то сделать… или сказать…
Что-то опасное.
Йоджи поспешил отстраниться. Тецуо не стал его удерживать.
— Видел, — коротко ответил Тецуо. — Я жил на базе с семи лет. С шестнадцати — отдельно.
— Ты… видел других пилотов? — у Йоджи перехватило дыхание от волнения. — Кого-то еще, кроме нас четверых?
— И других аним, — согласился Тецуо. — Они все не подошли. Издержки производства.
— Ч… что? — Йоджи ушам своим не верил.
— Много моих сестер было уничтожено, — вместо Тецуо ему ответила Эрика. — Другие люди называли их «расходным материалом». Они ни с кем не смогли синхронизироваться. Другие люди говорили, что дело в отсутствии кровной связи, — голос Эрики был так же безмятежен, как всегда, несмотря на то, что она говорила ужасные вещи.
— А… пилоты? — обмирая, спросил Йоджи. — Те, которые не смогли синхронизироваться?
— Те, кого я знала до тебя, Йо-кун… Они уходили и не возвращались, — теперь голос Эрики был не просто ровным — плоским. Лишенным каких-либо эмоций.
Возможно, специально для того, чтобы не дать эмоциям прорваться.
— Это секретные разработки, — сказал Тецуо. — Не думаю, что кто-то из посвященных…
Он замолчал. Все и так было ясно.
Йоджи оказался прав. Пилот, который не может пилотировать аниму, обречен. Он должен умереть. Йоджи повезло — он смог синхронизироваться с Эрикой. А скольким его ровесникам не улыбнулась удача?
«Государственная клиника искусственного оплодотворения — попрощайся со своим животным началом!»
Йоджи глубоко вдохнул. Еще. И еще раз.
Он не мог знать наверняка. Это только его догадки. Не стоит верить им… верить Тецуо. И Эрика… сорванное защитное крепление на «сестре-кошке»… опустевшая база… анимы подчиняются только пилотам — но кто докажет, что обратное невозможно?
«Это самообман. Я занимаюсь самообманом. Это не проверка. Все по-настоящему.
Создание супружеских пар не поощряется, потому что у них сложнее забирать детей. Легче вырастить их в клинике искусственного оплодотворения — в самом деле, зачем людям походить на животных? Это ведь «новый мир», идеальное место, в котором каждый может быть счастлив, и в нем ни к чему заботиться о потомстве. Уж лучше пусть подрастающее поколение воспитывает государство. Пусть это поколение… пилотирует… боевые машины. Пока не выйдет за возрастной рубеж. А потом его можно…»
— Ты знала, Эрика?
— Что именно? — она ответила с едва ощутимой неохотой.
— Когда я стану старше, то уже не смогу быть твоим пилотом. И тогда меня… нас обоих…
— Я не позволю, — отозвалась Эрика. — Я никогда не позволила бы им тебе навредить. Мои сестры считают так же. Вы — все, что у нас есть. Наши пилоты. Без вас в нашем существовании нет смысла.
— Опустевшая база — ваших рук дело? Отвечай!
Эрика молчала. Впервые за все то время, что он был ее пилотом, анима Йоджи не подчинялась прямому приказу.
— Эрика! — Йоджи вцепился в подлокотники кресла так, что пальцы побелели. — Эрика!
Он чувствовал себя так, будто почва уходит у него из-под ног; а в следующий миг Тецуо, который уже некоторое время тряс Йоджи, пытаясь его дозваться, только усилил это ощущение, запечатав ему рот поцелуем.
— Эри… Ум-м! — подавившись женским именем, которое он пытался произнести, Йоджи замер. Как недавно на лестнице, он не чувствовал в себе сил сопротивляться.
Эрика оставила его одного. Родители оставили его еще раньше, и, возможно, не без причины. Может быть, они, наоборот, не хотели… Но исследователи с базы… Тени от дождевых струй на руках… Лицо обернувшегося человека, который за секунду до этого смотрел на море…
«Ты не хочешь идти домой? Тогда пойдем ко мне».
***
— Чего вы так долго, — проворчал Макото, дожевывая бутерброд и неприязненно глядя на Тецуо. Йоджи на последнего старался вообще не смотреть, еще и держался на всякий случай подальше. Возможно, Тецуо привык останавливать истерики своих многочисленных подружек именно поцелуйным способом, но применение данного способа к другому парню, по мнению Йоджи, выглядело крайне подозрительно.
Впрочем, дело было не в Тецуо. Йоджи даже испытывал к нему подобие благодарности — за то, что своим идиотским поступком хоть немного отвлек от невеселых мыслей об Эрике.
— У нас вон почти сразу рассинхронизацию выдало… Хочешь, Йоджи? — спохватившись, Макото протянул пакет, судя по всему — с едой. Йоджи покачал головой. Макото недовольно нахмурился, когда пакет у него все же забрали — Тецуо, как ни странно. — У исследователей тут неплохие запасы…
— Мы не смогли синхронизироваться, потому что ты бука, Мако-тян, — сообщил Зенья, поворачиваясь к Йоджи и Тецуо и по ходу дела стряхивая с себя куртку. — Не обязательно было драться со мной в кабине…
— С тобой не драться — так вообще на шею сядешь! — рявкнул Макото. Зенья тем временем взял куртку. Расправил ее, присматриваясь:
— Эй, Мако-тян, это же…
Макото громогласно откашлялся, но сбить Зенью с мысли было не так-то просто:
— Ты что, в раздевалку за своей курткой бегал? Я та-а-ак польщен, Мако-тян…
— Никогда не слышал о том, чтобы аниму пилотировали сразу два человека, — Макото с величественным видом проигнорировал Зенью. — Поэтому и не получается ничего. Подразумевается, что во время синхронизации пилот и анима становятся одним целым, как в процессе соития. Третий тут определенно лишний…
— Мако-тян такие умные слова знает! — простодушно восхитился Зенья.
— Разве что при условии кровного родства, — подумав, постановил Макото. — Вот если бы в аниму пожаловали близнецы… Как знать, может, система восприняла бы их как одного человека.
«Другие люди говорили, что дело в отсутствии кровной связи…»
— А если анима? — спросил Йоджи. Догадка не давала ему покоя.
— Что — анима? — Макото моргнул.
— Йоджи хочет сказать, что наши анимы когда-то были людьми! — воодушевленно просветил его Зенья. — И состояли с нами в родстве. Только поэтому мы можем их пилотировать.
К догадке Йоджи добавилась еще пара нюансов.
— Ты что-то об этом знаешь? — выступая вперед, поинтересовался Тецуо.
— Тет-тяну не скажу! — почти пропел Зенья. Он удивительно легко поднялся с пола. — Крис-тян на меня рассердится, а она такая строгая! Я не хочу ей мешать.
— Ах ты… — Макото с хрустом размял кулаки. Зенья резво отбежал на безопасное расстояние:
— Ну же, Мако-тян, догони меня!
— Вот ведь шут гороховый, — сквозь зубы процедил Макото. — Ну я ему… Все как на духу расскажет!
Йоджи покачал головой. Ему хватило и услышанного, чтобы понять.
Анимы состояли в сговоре. Йоджи не знал, что и как они сделали с персоналом базы. Судя по всему, без боя не обошлось — недаром анима Тецуо была практически уничтожена. Анима Зеньи и вовсе исчезла — вместе с креплениями, которые наверняка вырвала с легкостью, коей от анимы ожидать не приходилось. Ворота и центр управления мог заблокировать кто угодно. Хоть кто-то из исследователей, — Эрика солгала Йоджи в одном, и кто поручится, что она не врала и в остальном? — хоть беглая анима Зеньи. Зенья, кстати, наверняка все знал с самого начала. Более того, он, кажется, забавлялся.
Да что там — они все знали больше, чем он. И Тецуо, и даже Макото. Йоджи был единственным слепым и глухим на базе.
— О чем бы ты ни думал, сейчас перед нами одна цель — добиться синхронизации, — спокойный голос Тецуо заставил Йоджи вздрогнуть. На какой-то миг ему показалось: с ним заговорила Эрика.
Нет. Ничего похожего.
— Когда отдохнешь, попробуем еще раз, — постановил Тецуо, присаживаясь на пол и открывая пакет с едой.
***
Мальчик казался очень одиноким. Он сидел, глядя на море, и бездумно болтал ногами. Ровесник Йоджи, может, чуть младше или старше.
— Эй! — позвал Йоджи. — Эй, ты!
Незнакомый мальчик медленно обернулся. У него на щеке был синяк — мальчик поспешно прикрыл его рукой.
— Уже вечер, почему ты не идешь домой? — увидев синяк, Йоджи заробел, но все же решился продолжить. Мальчик только посмотрел на него — пугающим, слишком взрослым взглядом, — а потом повернулся назад, к морю. — Эй!
«Не игнорируй меня», — хотелось крикнуть Йоджи. Но он не посмел.
— Ты не знаешь, где твой дом? Ты потерялся?
Мальчик обернулся опять. Он больше не держал руку у щеки, и Йоджи едва рот от удивления не разинул — синяка не было. Он исчез, как по волшебству.
— Здесь слишком красиво, чтобы уходить.
Чужой голос показался Йоджи сухим и немного хриплым; должно быть, дело в том, что вечереет, и вечер совсем не теплый. В «новом мире» не бывает теплых вечеров.
Возле моря и правда было красиво — безмятежность, вода, лучами заходящего солнца окрашенная в золотой и красный цвета, — но Йоджи понял, что незнакомый мальчик не сказал всей правды.
— Ты не хочешь идти домой? Тогда пойдем ко мне.
…Дождь накрыл Йоджи и его молчаливого спутника ближе к дому. Они бежали наперегонки, и, когда Йоджи почти сразу же безнадежно отстал, другой мальчик остановился, чтобы подождать его.
— Почему ты не пошел вперед? — спросил Йоджи позже, когда они уже влетели в дом и переодевались в комнате с огромным окном; родителей Йоджи не было дома. Они вообще редко бывали тут после загадочного исчезновения старшей сестры Йоджи; он привык справляться сам. Хотя иногда было грустно, что некому отругать его за лужи воды в прихожей и мокрые следы в доме…
Мальчик, чьего имени Йоджи все еще не знал, пожал плечами; по его лицу, рукам и груди бежали тени от дождевых струй на оконном стекле.
А потом…
«Любое общение между потенциальными пилотами запрещено! Это может повлиять на чистоту эксперимента! Что значит — не собирается становиться пилотом? Вы нас разыгрываете!»
Потом…
— Рассинхронизация. Рассинхронизация. Рассинхронизация.
Йоджи неохотно разлепил веки. Наткнулся взглядом на Тецуо — и нашел, что за прошедшее время тот не особо-то изменился.
— Ты был моим другом, — слова прозвучали неуверенно. — Наверное. Я не могу вспомнить.
— Он тоже. Это — жалкие крохи ваших воспоминаний, которые нам удалось вернуть, — знакомый голос заставил Йоджи вздрогнуть. — Мы решили, что вы сможете синхронизироваться со мной, если вспомните прежнюю дружбу. Только по-настоящему прочная связь позволяет установить синхронизацию.
— Эрика… Та… сестра, о которой я вспомнил…
— Ничего не говори, Йо-кун, — голос Эрики дрогнул. — Я не знала ничего, кроме того, что ты — мой пилот. Никто из нас не знал. Мы общались с вами мысленно. Мы постигали искусство убеждения, подключались напрямую к вашей памяти… и однажды мы смогли вспомнить. Не только я — мои сестры и братья тоже.
— И анимы, и анимусы? — в разговор вклинился третий голос. Йоджи узнал его безошибочно — голос Тецуо.
— Да, — казалось, Эрика не удивилась. — Мы построены по одному принципу. Со временем мы осознали, что можем… общаться. Когда Восток и Запад объявили о войне, мы не смогли далее оставаться в стороне. Сестра-кошка пожертвовала собой, чтобы защитить меня… А потом мы внушили практически всем людям на базе, что они должны уйти. Сестра-ящерица сорвалась с места. Ей нужно было подействовать на управление… Она не достигла успеха. На границу посланы элитные войска с обеих сторон. И вам нужно остановить их. Любой ценой.
— То, что вы сделали, — Йоджи сглотнул, — это было против нашей воли. Как же утверждение, будто вы подчиняетесь только пилотам?
— Мы, как и люди, никогда не подчинялись тому, кто нас создал, — спокойно ответила Эрика. — Что касается пилотов… Мы и правда не можем вас ослушаться. Но мы можем действовать так, как, мы считаем, будет лучше для вас. Например, во время боя, если вы теряете сознание…
— Лазейка, — вслух сказал Йоджи. — Они просчитались… Исследователи.
— Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, Йо-кун, — продолжила Эрика. В ее голосе проскользнула неуверенность. — Анимами могут управлять только люди… с генетическими отклонениями.
— Мутанты, — мысленно сказал Тецуо. И кивнул, будто услышал подтверждение своей давней мысли.
Йоджи почувствовал, как у него во рту скапливается горечь.
«Ты должен был умереть.
Ты — монстр».
— Те дети… в клинике искусственного оплодотворения, — Йоджи с натугой сглотнул комок в горле. — Они… тоже? Будут мутантами…
— Какое это имеет значение? — спросил Тецуо. — Они будут жить, как хотят.
«Если мы сделаем то, что должно», — эти слова остались непроизнесенными.
Но, как и в случае с Эрикой, Йоджи не нужно было слышать их, чтобы понять.
— Мы не сработаемся, — сказал он, глядя Тецуо в глаза.
— Сработаетесь, — возразила Эрика. — Люди всегда сильнее вместе.
***
Нет, это не были кошмары.
Наоборот — лучший из моментов его жизни. Миг, когда он мог раскинуть руки широко-широко и, восхищенный величиной мира, от которого больше не было смысла закрываться, рассмеяться от счастья.
Ограничений не существовало. И так будет всегда, всегда…
«Ты — часть вечности, Йо-кун.»
…Тем не менее, он просыпался в холодном поту — и еще долго лежал в объятиях Тецуо, пытаясь успокоиться. Он знал, что утром все будет, как всегда, что к завтраку наверняка примчится Макото, в который раз расплевавшийся с Зеньей, а по сетевому телевидению передадут программу о счастливой семье с двумя годовалыми детьми — в последнее время такие передачи стали крайне популярны.
Но до утра еще было неблизко; поэтому Йоджи закрывал глаза и молча отдавал должное той, которая осталась лежать на границе, разнесенная на тысячи мельчайших кусочков, не подлежащих сборке, — Эрике.
***
Дождь за окном отбрасывал движущиеся тени на их тела и лица.
— И что теперь? — спросил Йоджи.
— Как — что? — удивился Тецуо. — Всегда будем вместе.
@темы: Фанфик
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 16 апреля 2015
Милосердие выше справедливости (с)
Название: Sweet Lonely
Автор текста: Laora
Автор артов: Gin-san
Сборка во флэш: Волчья Бабочка Ши
Бета текста: Red Fir
Форма: визуальная новелла (графический роман)
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Сакияма Йоджи, Широнума Тецуо, Мита Макото, Окинага Зенья, Китани Кохей
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Исходники: официальные арты, OST, командные арты и текст
Продолжительность и вес: 78,3 Мб, примерное время прохождения одной концовки - полтора часа (в игре 3 концовки + общий путь)
Примечание/Предупреждения: скачать игру 800х600рх; скачать текст в .doc (9444 слова); скачать арты в .zip
Читать текст с артамиИ сотворил Господь за шесть дней небо и землю, растения и животных — и человека, по образу и подобию Своему.
И сказал Господь: нехорошо быть человеку одному.
Ибо двоим лучше, нежели в одиночестве, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется…
Не для одиночества сотворил Господь человека, но для любви.
***
Ночь была беззвездной.
А может, это Зенье так казалось: даже самое светлое время покажется темным, если на душе неспокойно.
Зенье было неспокойно. Он продолжал думать про Широнуму Тецуо и Сакияму Йоджи, слишком сблизившихся в последнее время.
Они оба были не вполне обычными. Такими же, как Зенья, пусть поначалу он считал иначе.
— Х-ха.
Зенья выдохнул сквозь зубы и присел на пустующие качели; детская площадка. Зачем он, интересно, пришел сюда? Китани будет волноваться…
Китани такой же, как все.
Зенья прикрыл глаза. Скрип качелей возвращал его в детство.
Нет.
Он открыл глаза: на этот раз все было не так.
— Молодой господин…
Китани. Все-таки нашел.
— Я тебя не звал, — протянул Зенья. — Убирайся.
— Вас продолжает интересовать Сакияма Йоджи?
— Интересовать? Не совсем.
— Я бы хотел его проверить. Но Йоджи осторожный, очень осторожный…
— Он беспокоит вас настолько, что вы бежите из дома?
Зенья посмотрел на Китани недоуменно. До этого тот в таких вопросах замечен не был.
— Дома душно, — Зенья решил, что Китани заслуживает подобного признания. — Надоело. Этот… и комната, — Зенья передернул плечами. — Моя комната. В ней не так уютно, как раньше.
К удивлению Зеньи, Китани улыбнулся.
— Вы повзрослели.
— А?..
— Если вам тесно в доме отца и хочется общаться с Сакиямой Йоджи, почему бы не попросить его об этом?
— Попросить?..
— Необязательно принуждать к чему-либо его или Широнуму Тецуо. Они оба кажутся стойкими молодыми людьми, готовыми бороться до последнего…
— Бороться? — перебил Зенья почти презрительно. — Они не сумеют.
— Ни у кого из них достаточно сил, чтобы… — Зенья замолчал.
Он не должен был слушать Китани, да и что тот мог знать?
Тем не менее, прерывать его не хотелось.
— Вы можете договориться с Сакиямой Йоджи, молодой господин. Не думаю, что он вам откажет.
— В чем не откажет? — уточнил Зенья. Китани уж точно имел в виду не то, о чем он подумал. Не посмел бы.
— В том, чтобы позволить вам жить с ним в одной квартире.
— Хи-хи~ Я бы позаботился о Йо-чине… до тех пор, пока он не закричит.
Качели на детской площадке снова скрипнули:
— Давай, Китани.
Китани понял с первого раза: в конце концов, именно он раскачивал Зенью на качелях, когда тот был ребенком.
День не задался с самого утра. Сначала Макото перепутал слова в утренней молитве, заслужив несколько косых взглядов, потом не успел купить булочку ому якисобу, а, в довершение всего, был вынужден смотреть, как беседуют Широнума Тецуо и Сакияма Йоджи.
— Эх.
Не вздохнуть тут было решительно невозможно: рядом с Широнумой Йоджи становился совершенно другим.
Замкнутый и недоверчивый, возле Широнумы Йоджи будто опускал свои невидимые щиты, подпускал его так близко, как не подпускал никого из школьных знакомых…
Ближе, чем Макото.
Думать о том, что Йоджи мог позволить Широнуме, кроме вот такого непринужденного общения, было непросто.
Богатой фантазией Макото никогда не отличался, но даже в его воображении Йоджи томно улыбался Широнуме и откидывался на спину на невесть откуда взявшуюся кровать, чтобы там раздвинуть длинные худые ноги и…
— Я гомик, — печально заключил Макото.
Он познакомился с Йоджи меньше года назад и до сих пор почти ничего о нем не знал. Да и не особенно стремился узнать, если честно; Макото понимал, почему у него так много знакомых.
Он никому не лез в душу; ему и себя самого вполне хватало. Потому с ним было легко.
— …учитель Ёшимура.
Макото вздрогнул и перевел взгляд на Широнуму Тецуо. Показалось, что сегодня тот даже говорит эмоциональнее, чем обычно.
Широнума улыбался. Макото моргнул, чтобы убедиться, не обман ли это зрения, и услышал голос Йоджи:
— Учитель?..
— Да, математики. Говорил, ты стал лучше. Хвалил.
— …
Йоджи выглядел польщенным.
Макото немедленно захотелось стать первым учеником на потоке, чтобы это он, а не Широнума, занимался с Йоджи математикой, и чтобы он принес Йоджи благую весть.
Ему бы Йоджи улыбнулся по-настоящему, так, как до этого улыбался, только разговаривая по телефону с сестрой. Макото как-то видел.
Перед Широнумой Йоджи не был готов открыться так, как перед сестрой.
Пока.
Нужно было что-то делать. Расспросить его… узнать, что он чувствует. Да, Макото не знал, как Йоджи к нему относится; самое время узнать.
После уроков поймать Йоджи не удалось. Он ушел раньше, вместе с Широнумой — математикой заниматься, наверное. Или еще чем-то, тем, что предполагало раздвигание длинных ног…
— М-да.
Огорчение Макото сменилось другими, странными чувствами.
Ненужными.
Он совсем недавно понял, что просто говорить с Йоджи ему недостаточно.
Совсем недавно во время разговора ему захотелось придвинуться к Йоджи вплотную, втянуть ноздрями исходящий от него запах, уткнуться носом в высокую шею, надавить руками на широкие плечи: Йоджи был выше и в каком-то смысле мужественнее, хотя не занимался спортом, в отличие от Макото.
Йоджи был невероятно красив. Куда там девушкам, которые бегали за Широнумой Тецуо… или иногда подходили к самому Макото.
Эту красоту хотелось заполучить себе. Не отдавать… никакому Широнуме.
…Насадить Йоджи на свой член, как на кол, в упор, по самые яйца, двигаться в нем, слушая стоны не то удовольствия, не то боли… впиться в него зубами.
Не отпускать. Никогда.
— Нгх…
Макото согнулся пополам, будто от боли.
Эти мысли будто ему не принадлежали. И уж точно не могли ему понравиться. С ними нужно было бороться, чтобы не прийти однажды к Йоджи домой и не…
— Эй, Макото! — послышался рядом обеспокоенный голос. — Ты в порядке?..
— Да, — взять себя в руки оказалось неожиданно легко. — Живот прихватило.
— Жрать надо меньше.
Макото только рассмеялся; Йоджи все равно ушел. А на еду зарабатывать нужно было. В конце концов, любовь приходит и уходит…
С работы Макото возвращался уже ночью и сам не мог сказать, что привело его на пустующую детскую площадку неподалеку от дома Йоджи.
Выгуливать Мери не требовалось — об этом позаботилась мать Макото. Она знала, что сегодня он задержится.
На площадке были пустующие качели. Выкрашенные в алый цвет, они выглядели совсем новыми, и Макото рискнул — присел на них, оттолкнулся ногами.
Он услышал легкий скрип и одновременно с этим увидел рядом с домом Йоджи странного человека.
Макото узнал его, потому что уже видел раньше: это был шофер черной иномарки, которая приезжала за Окинагой Зеньей.
Макото огляделся по сторонам. Точно, иномарка тоже была здесь. Стояла в отдалении.
Человек со шрамом, встречавший Окинагу, курил, прислонившись к стене рядом с подъездом.
Несмотря на то, что они общались уже почти год, Йоджи ни разу не приглашал Макото к себе домой. А вот Широнума Тецуо к нему домой приходил, Макото сам видел. Правда, и Широнуму Йоджи не пускал дальше прихожей. Хотя бы этому стоило радоваться.
Радоваться не получалось. Макото был обеспокоен. Что здесь делает этот человек?
А что он сам делает? Мысль обожгла, как ударом. Зачем он пришел к дому Йоджи? Хотел встретить того? Поговорить? Он же знал, что Йоджи подрабатывает кассиром в магазине и потому поздно возвращается.
Макото собирался сказать что-то Йоджи? Предупредить, чтобы тот держался от него подальше? Или от Широнумы с Окинагой?
А может, он намеревался напроситься в гости?
Это было невыносимо. Сидя на качелях, Макото обхватил голову обеими руками.
…Он бы швырнул Йоджи на кровать… целовал бы его и кусал столько, сколько бы сам захотел. Входил бы в него, так глубоко, как мог бы, а потом…
Он бы сделал Йоджи своим.
— Невыносимо, — пробормотал Макото. — Это невыносимо.
Держась за голову, он поднялся с качелей и, пошатываясь, побрел домой.
Нужно было подумать о Йоджи, но сейчас Макото не мог думать даже о себе самом.
Постороннего рядом с дверью собственной квартиры Йоджи заметил не сразу.
— …
Он только хрипло выдохнул, когда его схватили за руку.
— Сакияма Йоджи? — над ухом прозвучал чужой низкий голос. Йоджи обернулся, одновременно высвобождая руку. Ее не стали удерживать.
— Нужно поговорить.
Йоджи знал этого человека. Он подвозил Окинагу Зенью до дома.
— …
— О молодом господине, — голос водителя Зеньи звучал неприязненно и несколько неловко, так, будто он не привык общаться с другими людьми.
В этом они с Йоджи были похожи; понимание заставило напряжение, сковавшее спину и плечи, отступить.
— Об Окинаге Зенье.
Йоджи промолчал. Он полагал Зенью ненормальным, и пока тот не сделал ничего, что могло бы доказать обратное. Самым действенным и безопасным способом общения с Зеньей было не обращать на него внимания.
В противном случае могло произойти все, что угодно. В этом Йоджи уже убедился.
Но сейчас с ним говорил не Зенья, а его водитель. И, несмотря на известную неловкость, на опасность, исходящую от подтянутой фигуры, на тяжелую подавляющую ауру, окружавшую его, этот человек казался Йоджи здравомыслящим.
В конце концов, аура Тецуо тоже подавляла. Несмотря на это…
Йоджи мысленно покачал головой. Он начинал видеть Тецуо в каждом встреченном человеке — опасный симптом. Сейчас нужно было не стоять, как изваяние, а бежать. Захлопнуть дверь у шофера Зеньи перед носом…
Нет. Он бы не успел. Безопаснее было выслушать этого человека. Йоджи не чувствовал опасности с его стороны, во всяком случае, сейчас.
— Он не совсем здоров. На него плохо влияет домашняя атмосфера. Имение Окинага… — водитель замолчал, потом продолжил:
— Это не самое лучшее место. Господин Кунихито тяжело болен. Он убивает животных в подвале и проклинает собственного сына. Молодому господину тяжело.
— Он не может жить в такой обстановке, не может запоминать лица людей. В школе он может вспомнить только вас и Широнуму Тецуо. Он считает вас врагами, но в то же время чувствует: между вами есть что-то общее.
«Ты такой же, как я».
Йоджи вздрогнул.
«Тоже не человек».
— Я прошу… быть к нему благосклоннее.
— ?..
— Прошу приютить его. Хотя бы временно. Дать ему пристанище… под одной с вами крышей, — добавил водитель.
— !..
Йоджи выдохнул, отводя взгляд.
— С ним должен быть рядом тот, кого он узнает. Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги.
Окинага Зенья был ненормальным. Впустить такого в свой дом?..
Никогда.
Зенья нуждался в лечении, которое ему должны были предоставить профессионалы. Не другие люди.
Но профессионалы — тоже люди, а «ненормальность» зачастую объясняется недостатком внимания и человеческого отношения.
Йоджи уже немного знал об этом; у Тецуо была другая сторона, не такая, которую он показывал в школе. Возможно, у Зеньи тоже…
Йоджи никогда не впускал никого в свой дом. Ни Макото, ни Тецуо; он не был настолько доверчив, хотя, возможно, они его доверие заслужили.
«Попробуй пойти навстречу», — сказала сестра, когда Йоджи говорил ей об изменившихся отношениях с этими двумя.
Пойти навстречу… Йоджи никогда не испытывал удовольствия от общения с другими людьми. Он понимал, что это может быть весело, но сам веселья не чувствовал.
Возможно, все дело было в нем. Он не желал открыться. Он считал Тецуо странным, Зенью — ненормальным, а Макото — не заслуживающим доверия.
Для Йоджи благом было одиночество, и он упивался этим одиночеством; по своей воле он бы никогда не пришел в дом Тецуо.
Но только в этом доме смог поесть по-человечески… почувствовать себя человеком.
С кем-то было проще, чем одному.
— Если вы откажетесь, я обращусь к Широнуме Тецуо.
Выбор:
- … (в пользу Тецуо)
- Я согласен (в пользу Зеньи)
Шофер Окинаги смотрел на него выжидающе.
Помолчав какое-то время, Йоджи сказал:
— Я могу впустить Зенью в свой дом, но только на неделю.
Это было рискованно. Возможно, следовало отказаться.
Но Йоджи не мог всю жизнь существовать за стеклом, ограниченный собственным «аквариумом», собственным одиночеством. Следовало выйти в люди; повзрослеть.
Не было смысла замыкаться в себе и ограничивать собственный круг общения. Да, общение с другими людьми — всегда риск. Но только благодаря другим можно почувствовать себя по-настоящему счастливым.
Не рисковать означало не узнать этого счастья; не рисковать, как понял Йоджи в последнее время, означало прожить жизнь зря.
Окинага Зенья заслуживал свой шанс.
— …
Выражение лица человека, который говорил с Йоджи, неуловимо изменилось. Он больше не казался пугающим, словно, как Тецуо, позволил ауре вокруг себя смягчиться.
— Завтра молодой господин подойдет к вам. Запишите мой номер. Если с ним возникнут проблемы — я сразу приеду.
— Как вас зовут? — спросил Йоджи, вбивая номер в телефон.
— Китани Кохей. Спасибо, что согласились.
Вообще-то, Йоджи был готов проклинать себя за то, что согласился… но при этом у него было чувство, будто он все сделал правильно.
На следующий день после уроков Макото предложил Йоджи перекусить вместе.
Сегодня он выглядел чуть бледнее, чем обычно, возможно, от недосыпа, но по-прежнему улыбался.
— Ну, пойдем!..
Йоджи решил, что компания Макото ему не повредит.
В конце концов, в последнее время они и вправду мало общались. А Макото в общении с Йоджи нуждался, судя по его взглядам.
Может, потому он так легко и общался с другими людьми: потому что хотел этого. Всем нравится чувствовать себя нужными.
Даже самому Йоджи нравилось. Иначе он не стал бы сближаться с Макото и уж точно не разрешил бы ему доедать за ним завтраки.
Но в последнее время они общались меньше, а завтраки Йоджи приходилось доедать самому — Тецуо был строгим репетитором и на голодный желудок обучать математическим премудростям отказывался наотрез.
— Машины сегодня нет, — заметил Макото, когда они с Йоджи вышли из школы. — Похоже, Окинага дома отсиживается.
Йоджи мог бы рассказать Макото много интересного об Окинаге, вернее, его временном месте жительства, но предпочел промолчать.
Если честно, он волновался. Договориться с серьезным и, без сомнения, взрослым Китани Кохеем — это одно, но общаться с Зеньей — совсем другое. Ночью Йоджи долго не мог уснуть, переживая о том, как пройдет сегодняшний день.
Оказалось, что волновался он зря: Зенья даже не появился в школе. Наверное, он переедет под вечер, в компании своего слуги. Так даже лучше…
Но потом слуга уйдет, и Йоджи останется с Зеньей наедине.
Подобный поворот событий не радовал.
— Эй, Йоджи, — Макото помахал рукой у него перед глазами. Йоджи моргнул: они шли уже довольно длительное время, и все это время Макото что-то говорил.
— Ты в каких облаках витаешь? Снова о математике думаешь? — Макото лукаво прищурился.
В этом прищуре проскользнуло что-то недоброе, заставившее Йоджи на мгновение напрячься, но странное ощущение тут же схлынуло.
Макото улыбался, как обычно; они направлялись к его любимой закусочной, специализирующейся на фастфуде.
— Идем быстрее, — сказал Макото вдруг все с той же улыбкой и сжал запястье Йоджи.
Обычно Йоджи даже не обратил бы на подобный жест внимания, но в этот раз было что-то не так. В том, как Макото держал его за руку, чувствовалась подавляющая властность.
Выбор:
- бездействовать (в пользу Макото)
- освободить руку (в пользу Тецуо)
Во втором случае:
Йоджи высвободился. Макото будто ничего и не заметил.
В обоих случаях дальше:
В закусочной было шумно и многолюдно.
Йоджи подумал, что наконец дозрел до Мегабургера, но Макото его опередил:
— Сегодня плачу я.
— Макото…
Йоджи не понимал, в чем дело. Макото собирался угостить его?
— Я все еще не рассчитался с тобой за завтраки, которыми ты со мной делился.
Объяснение Макото казалось разумным, но что-то в нем продолжало смущать.
Все, что произошло в последнее время… с Широнумой Тецуо… а потом это предложение со стороны Зеньи, пусть и не высказанное напрямую…
— Мясной Мегабургер, — Макото тем временем уже общался с кассиром. — Пять… нет, шесть штук! Два съешь, а, Йоджи?
— Нет уж, спасибо.
— Ладно, а я вот от лишнего не откажусь. Три упаковки картошки, кофе со льдом, сок, колу… большу-у-ую! И три мороженых.
— С клубникой, черникой, шоколадом или карамелью?
Кассир попался на редкость невозмутимый. Количество заказанного его, кажется, нимало не удивило, и неловкость, которую Йоджи неминуемо почувствовал бы за Макото в другом случае, приказала долго жить.
Сейчас Йоджи скорее испытывал неловкость по поводу того, что раньше стыдился друга.
— М-м-м, — протянул Макото. — Слишком сложный выбор! Йоджи, ты с чем мороженое будешь?
— Не знаю, — вынужден был признаться Йоджи. Он слишком редко ел мороженое.
— Тогда давайте четыре! — решился Макото. — По одному с каждым наполнителем.
Кассир сосредоточенно кивнул.
— Так любишь мороженое, Макото? — спросил Йоджи чуть позже.
— Еще бы! — Начал тот, однако, с мясного Мегабургера, каким-то чудом умудряясь говорить даже с набитым ртом.
Это тоже было странно.
Обычно Макото наслаждался едой, не обращая внимания больше ни на что вокруг. В этот раз он не отводил глаз от Йоджи — наверное, ждал, пока тот тоже приступит к еде.
Йоджи решил не разочаровывать Макото.
Он откусил от Мегабургера под неумолчную болтовню Макото:
— Вот представь: гуляете вы с девушкой, ты покупаешь ей мороженое… и себе, конечно. Ну, ты свое съел, а у нее по руке течет. Как тут не облизнуть? — Глаза Макото лукаво сверкнули.
— Прольется же. Обнять ее потом, за талию, скажем… А если ей понравится, можно привести ее к себе домой, раздеть, взять мороженое и…
— Клеенку подстелить не забудь, — посоветовал Йоджи.
Макото подавился и долго кашлял. Йоджи не поддавался искушению похлопать друга по спине.
— Ты мне в первый раз ответил, — глаза Макото, немного покрасневшие от выступивших после кашля слез, блестели. От счастья, что ли?
— Ответил по-настоящему! — Макото ликовал. — Теперь мы с Йоджи сможем обсуждать девушек и… Эй, Йоджи! Твое мороженое!
Пока Макото кашлял, Йоджи и впрямь успел расправиться с Мегабургером, чтобы перейти к мороженому. Да еще и сунуть нужную сумму денег в сумку Макото — незаметно, естественно.
Угощать себя Йоджи так просто позволить не мог. Он же, в конце концов, не девушка.
Хотя Макото, кажется, считал иначе, потому что мороженое, пролившееся на руку Йоджи, бросился слизывать с неуместным энтузиазмом.
Йоджи не стал отталкивать Макото, рассудив: в некотором смысле это то же самое, что поделиться с другом завтраком.
Другом?
Да, он только что признал Макото своим другом.
— М-м…
Язык у Макото был чуть шершавый, будто у животного, влажный и горячий. Йоджи не сразу догадался убрать мороженое, потому сейчас все пальцы у него были в липком и сладком.
Макото вылизывал их один за другим, забирая в рот по одному и посасывая. В какой-то момент это перестало походить на дружескую шутку.
Йоджи сглотнул. Нет, это не было умиротворение, как во время общения с Тецуо… ему не было больно, как с Тецуо. Было горячо и неудобно, и краснел он по-другому, не уютно, «по-домашнему» — бурно, как будто пальцы ему облизывала та самая гипотетическая девушка.
— М… Макото, — выдохнул Йоджи. Сердце билось, кажется, чаще, чем должно, только вслед за этим не было ничего: ни боли, ни тошноты, ни отвратительных комков плоти.
«Макото — человек».
Зенья, Тецуо и он, Йоджи — не вполне люди. А Макото — человек. Все дело в этом.
Если Йоджи… и Макото…
Ни одному не будет больно. Ни одному не будет плохо.
«Я должен быть один».
Непрошеная мысль обожгла: все верно, Йоджи всегда считал именно так.
Когда-то у него была девушка, не гипотетическая, а самая что ни на есть настоящая. Она бы тоже могла слизывать мороженое с его пальцев, а он мог бы целовать ее в приоткрытые губы, совсем не такие нежные, как губы его сестры.
Они расстались по инициативе девушки.
«Ты не уделяешь мне достаточно внимания. Ты всегда где-то витаешь, когда я с тобой говорю».
Он выбирал одиночество. Всегда. Если бы не Широнума Тецуо…
Выбор:
- оттолкнуть Макото (в пользу Тецуо)
- Хватит (в пользу Макото)
Макото приподнял голову, глядя на Йоджи будто затуманенным взглядом.
Интересно, о чем он все же мечтал, подумал Йоджи, пытаясь справиться с учащенным сердцебиением.
Что бы Макото сделал, приди к нему партнер, готовый выполнить его фантазии?.. Не обязательно… Йоджи сжал зубы… не обязательно девушка.
Кажется, Мегабургер ударил ему в голову. Или общение с Тецуо сказалось.
«Пойди навстречу», — сказала сестра. Чтобы не получилось так, как с той девушкой. Чтобы удалось сохранить дружбу.
Широнума Тецуо — друг или враг? А Макото? И кто тогда для Йоджи Зенья? Он разрешил Зенье жить в своей квартире. Пока что это только слова. Но что будет потом?
Где грань, разделяющая дружбу и другие чувства?
Йоджи предпочитал не задумываться.
— А... точно. Извини, Йоджи, — Макото почесал в затылке. — Все-таки с карамелью лучше всего. Не возражаешь, если я съем твою порцию?
Подтаявшее мороженое с карамелью выглядело не самым лучшим образом, но, если оно понравилось Макото, Йоджи не возражал.
— А ты мое можешь съесть. С клубникой, — предложил Макото.
Он вел себя так, будто ничего не случилось. Его выдавали разве что излишне суетливые движения.
— Не люблю клубнику, спасибо, — отказался Йоджи.
— Ты знаешь, — Макото вытер потеки мороженого со стакана салфеткой и теперь слизывал растаявшую массу движениями проворного языка, — это похоже не непрямой поцелуй.
— А?
— Ну, сначала ты ел это мороженое, потом я… — остаток фразы потонул в чавканье: Макото ухитрился засунуть оставшийся немаленький кусок себе в рот целиком.
Выглядело это уморительнейшим образом. Определенно, в рот Макото многое могло поместиться…
Да что ж такое.
Йоджи потянул к себе стакан кофе со льдом, надеясь, что хоть это его немного охладит.
Макото тем временем отодвинул поднос с мусором и принялся за один из оставшихся Мегабургеров. О том, что пищу нужно употреблять в определенной последовательности, он, похоже, не слышал.
Йоджи наблюдал за ним с самым мрачным выражением лица.
…После сытного ужина Йоджи направился к магазинчику, в котором работал. Макото вызвался его проводить, хотя особой нужды в этом не было.
Йоджи не стал отказываться от сопровождения. Сегодня Макото вел себя странно, но сам Йоджи был не менее странным; зато совместный визит в закусочную помог на время забыть о Зенье.
— Йо-чи-и-ин.
Сначала Йоджи подумал, что у него начались слуховые галлюцинации.
А потом Макото выступил вперед:
— Чего тебе надо, Окинага?
Вид у него был самый что ни на есть воинственный.
— Йо-чин и я теперь живем вместе, — сообщил Зенья мечтательно. — Я пришел встретить его после школы.
— Что за глупая ложь, — начал Макото, — Йоджи бы никогда…
Выбор:
- Макото… (в пользу Зеньи)
- промолчать (в пользу Макото)
Макото обернулся, с недоверием глядя на Йоджи. Судя по тому, как изменилось выражение его лица, он все понял правильно.
Йоджи подумал, что с работы придется отпрашиваться.
…Вопреки опасениям Йоджи, Зенья вел себя очень смирно. Когда Йоджи, так и не придумав, что сказать Макото, позорно сбежал, Зенья двинулся за ним; Китани Кохей обнаружился за первым же углом. Он очень заботился о Зенье, и это неожиданно трогало.
Ни один человек не пропащий, пока он хоть кому-то нужен.
— Йо-чин, — голос Зеньи, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть. — У тебя красивые рыбки.
Зенья уже минут двадцать торчал у аквариума, с тех самых пор, как ушел Китани. До этого они выгружали вещи из иномарки и раскладывали их по одобренным Йоджи местам.
Вещей было немного, всего один пакет, хоть и достаточно объемный — надолго Зенья, похоже, и вправду задерживаться не собирался.
Потом Китани выгрузил продукты. Вот их действительно было слишком много, холодильник Йоджи наполнился моментально, не все еще и влезло. Похоже, Зенья любил поесть. Неудивительно, что он так вымахал.
После Зенья и Китани оккупировали кухню Йоджи: Китани готовил, Зенья мешал ему по мере возможности. Сначала Йоджи настороженно прислушивался к их действиям, потом отвлекся на учебник и успел начисто забыть о гостях.
Войдя на кухню и застав там Китани в фартуке, умиленно глядящего на Зенью, Йоджи вынужден был вцепиться в косяк. К чужакам в собственном доме он не привык.
— Присаживайтесь, — предложил Китани после секундного молчания.
— Да, Йо-чин тоже голодный, наверное, — предположил Зенья беспечно.
В голову Йоджи закралось страшное подозрение: все знакомые решили закормить его до смерти.
— …
Эти двое вели себя так, будто это Йоджи был гостем.
— Сок? — неожиданно предложил Зенья. — Китани…
— Да, молодой господин, — Зенье не нужно было даже заканчивать предложение; пару секунд спустя Йоджи была протянута картонная упаковка. — Все, как вы любите.
— …
Похоже, кто-то тут вдумчиво изучал его предпочтения.
Впрочем, Йоджи их и не скрывал; он взял сок и вернулся к учебникам. Присутствие Зеньи и Китани больше совершенно его не беспокоило: наверное, так побывавших на краю уже не тревожат незначительные мелочи.
На мгновение Йоджи подумал: узнай Широнума о его гостях, он бы…
Выбор:
- …разозлился. (в пользу Зеньи)
- …расстроился. (в пользу Тецуо)
Впрочем, Широнуме до гостей Йоджи не должно было быть никакого дела.
В отличие от сестры. Йоджи не решился позвонить ей вчера, после разговора с Китани: не хотел тревожить понапрасну. Сестра недавно родила, все еще оставалась в больнице и была очень слаба.
Он обязательно ей скажет… позже. Возможно, уже когда Зенья съедет.
«Только Макото знает».
И вправду, Зенья будто специально дал Макото знать. Теперь, если с Йоджи вдруг что-нибудь случится, даром Окинаге это не пройдет; нарочная подстраховка. Йоджи не удивился бы, узнав, что это придумал Китани.
От собственных соображений ему стало гораздо легче.
— Если что — звоните, — напутствовал Китани на прощание.
— Непременно, — напевно пообещал Зенья. Китани бросил взгляд на Йоджи, показывая, что реплика скорее была обращена к нему. Йоджи кивнул.
Потом Китани ушел, а Зенья заинтересовался аквариумом.
Подобного интереса Йоджи от него не ожидал, но втайне был рад, что Зенья не пытается с ним заговорить. Неловкость в комнате казалась осязаемой: Йоджи в который раз жалел, что впустил Зенью в свое личное пространство. Что вообще заставило его согласиться?..
Он никогда не был настолько сумасшедшим.
Когда Зенья похвалил рыбок, Йоджи почувствовал почти облегчение. Он опустил книгу:
— Нужно разобрать кресло.
Он совсем об этом забыл. И Китани, похоже, забыл тоже: они не обсуждали, где Зенья будет спать, хоть и распределили его вещи по строго определенным местам. Бардака Йоджи не терпел.
— А у меня есть Кристи, — Зенья будто и не услышал. — Она тоже живет в аквариуме. Только без воды. Я буду навещать ее каждый день, — добавил он, оборачиваясь. — Проверять, кормит ли Китани ее вовремя.
— Окинага.
Йоджи не ожидал, что в его тоне прозвучат интонации Камии, их преподавателя химии.
— Йо-чин? — Зенья отвернулся от аквариума.
Почему-то Йоджи ожидал, что Зенья будет улыбаться. Но нет, тот казался серьезным.
— Я не буду спать.
— Что?.. — Йоджи чуть книгу не выронил.
— Не бу-у-уду, — протянул Зенья капризно, — никогда. Буду смотреть на рыбок.
— Я буду спать, — нашелся с ответом Йоджи. У него было чувство, будто он общается с ребенком. — Тихий час. Как в больнице.
Зенья смотрел непонимающе. Да, подумал Йоджи, вряд ли он когда-то попадал в больницу. Сам Йоджи провел там почти половину жизни, но не подумал, что у других нет такого опыта.
— Делай, как хочешь, — сдался Йоджи после паузы.
— Я буду мешать?.. — Зенья проявил редкостную толерантность.
Он выглядел так, будто только что совершил какое-то неприятное открытие.
— Не будешь, — ложь далась с такой легкостью, будто Йоджи не говорил всю жизнь правду, только правду и ничего, кроме правды. Или то, что лично ему казалось правдой. — Но не спать — вредно. Голова будет болеть. Кристи расстроится.
— Крис, — пробормотал Зенья.
— Да. Поэтому давай разберем кресло.
— А можно спать с Йоджи?
Йоджи захотелось сбежать. После того, как они с Широнумой… под дождем…
…как тесно было внутри. Ощущение заполненности, и это скользкое… горячее… больно. Но вместе с тем…
…в общем, с определенного времени слово «спать» Йоджи воспринимал неадекватно.
— У меня кровать слишком узкая, — Йоджи чувствовал, как горят щеки.
— Йо-чин будет толкаться во сне? — Зенья склонил голову набок.
…да, именно это Широнума и делал — толкался. Проталкивался внутрь Йоджи, нисколько не интересуясь ответной реакцией, вынуждал отдаваться, надрачивал член Йоджи, нисколько не считаясь с…
— Не буду, — перспектива вот так «толкаться» в кого-то показалась соблазнительной только на долю секунды. Уподобляться Широнуме Тецуо Йоджи не хотел.
А еще ему, кажется, было нужно в ванную.
Йоджи достаточно часто болел, поэтому стояки у него случались куда реже, чем, должно быть, у среднестатистического парня. Втайне он этому радовался: Йоджи всегда предпочитал думать верхней головой, а не нижней.
В последнее время он все чаще задумывался о неприличных вещах, и это Йоджи нисколько не радовало. Ладно еще Широнума, с ним было связано нечто особенное, то, во что Йоджи вникать не хотел.
«Ты не человек, — сказал Зенья однажды, — как и я».
Означало ли это, что Широнума — тоже не человек?..
В любом случае, деление на людей и нелюдей не так-то много значило.
Сегодня в закусочной Йоджи возбудился, когда Макото облизывал его пальцы. А теперь еще и Зенья. Не мог заговорить о чем-нибудь другом!
Страх перед Зеньей удалился, не попрощавшись; теперь Йоджи больше всего боялся, что Зенья заметит. И предложит помочь.
Йоджи боялся, что не сумеет отказаться от помощи; воспринимать Зенью как насильника решительно не получалось, хоть он и избивал Йоджи раньше.
— Но кровать слишком узкая.
— Китани никогда со мной не спит, — проникновенно пожаловался Зенья. — И Кристи тоже.
— Тебя это огорчает?
— Я им не нужен, — просто сказал Зенья.
Это Йоджи не понравилось.
— Ты не прав, — сказал он с нажимом. — Китани-сан заботится о тебе.
— Он не хочет жить со мной, — отрезал Зенья. — Он хочет жить с ним.
«Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги».
— Так было всегда, — выражение лица Зеньи изменилось, — он всегда был важнее.
— Ты не думаешь, — Йоджи перебил его, удивляясь собственной смелости, — что для него важны вы оба? Только у тебя вся жизнь впереди, у тебя могут быть… друзья, — слово показалось новым, но удивительно подходящим. — А у него — нет. Только Китани-сан.
— Друзья? Ха-ха, — Зенья рассмеялся. — Это Мако-чан может быть другом Йо-чина. Мы с тобой не друзья, — добавил он холодным голосом.
Выбор:
- Макото?.. (в пользу Макото)
- … (в пользу Зеньи)
— Ты просто… — продолжил Зенья.
— Такой же, как ты, — перебил его Йоджи. — И я не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть таким.
— …
— А теперь, — продолжил Йоджи, — вон из кресла. Его надо разобрать… и, кстати, нужные друг другу люди не всегда спят в одной кровати.
К удивлению Йоджи, на следующее утро Зенья вскочил раньше него. Был выходной, поэтому, выслушав что-то о Кристи, которую непременно нужно проведать, Йоджи проводил Зенью до прихожей, вернулся в комнату и завалился спать.
Йоджи думал, что не сможет уснуть в одной комнате с Зеньей, но ошибся. Наоборот, давно он так хорошо не высыпался.
Сегодня Йоджи не работал и не собирался никуда выходить, поэтому ключи Зенье не выдал. Да тот о них и не вспомнил.
…Во второй раз Йоджи проснулся, потому что телефон рядом с подушкой завибрировал.
На ощупь найдя его, Йоджи хриплым после сна голосом сказал:
— Алло.
— Сакияма, — голос Широнумы Тецуо был похож на голос робота, — я приглашаю тебя в кино.
Йоджи сел на кровати.
— Что?!
— На новый фильм, — похоже, Тецуо было неловко, — «Вторжение инопланетян».
— …
— Тебе нравятся инопланетяне? — спросил Йоджи после паузы.
В трубке послышался еле слышный выдох.
— Это дневной сеанс. Билеты уже у меня. И я у твоего дома.
— Ты…
— Сейчас десять часов утра. Сеанс начинается в одиннадцать. Ты идешь?
— …Да.
До станции метро они дошли в полном молчании. Говорить с Тецуо было не проще, чем забивать гвозди — без должной сноровки непременно стукнешь себя по пальцу и натерпишься ненужных ощущений.
Ненужные ощущения Йоджи, впрочем, уже предчувствовал: ему впервые пришлось оставить ключи у пожилой соседки, чтобы Зенья их забрал у нее, если вернется раньше самого Йоджи. Предполагалось, что потом Зенья вернет ключи соседке; Китани, которому Йоджи позвонил, план одобрил.
Конечно, намного проще было отказаться от кино. Тем более что инопланетяне ему не нравились.
И роботы, кстати, тоже.
Впрочем, он сам был в чем-то роботом.
— Твой запах, — задумчиво сказал Тецуо, когда они вошли в поезд. Людей пока было немного, что Йоджи обрадовало: можно было сохранять дистанцию.
— А? — Йоджи показалось, что он ослышался.
— Запах изменился, — добавил Тецуо ровным голосом.
Это замечание вызвало у Йоджи очень противоречивые чувства.
Ему не нравилось, что к нему относились, как к девушке.
Макото угостил его едой.
Зенья пришел его «встречать» и обосновался у него дома, хорошо еще, рыбок из аквариума не съел.
А Тецуо… с Тецуо был отдельный разговор.
— Мы выходим, — когда Тецуо это сказал, Йоджи понял, что размышляет о двусмысленности своей ситуации уже минут десять. Это было необычно — раньше в компании Тецуо Йоджи думал только о самом Тецуо. О том, как бы ему врезать, например… или как бы убежать подальше. И стоит ли бежать.
Вообще-то, бежать стоило. Но по неизвестной причине Йоджи никогда этого не делал.
Кинотеатр располагался в двух шагах от станции.
Как и в метро, в зале в это время было не так уж много людей. Среди них Йоджи не увидел ни одного ребенка: похоже, «Вторжение пришельцев» интересовало только взрослых.
Задний ряд и вовсе пустовал.
Тецуо сверился с билетом и кивнул на отведенные им места; Йоджи посмотрел на него с сомнением.
— Зачем сзади?.. — спросил он — и сразу же замолчал, стушевавшись.
Это «сзади» прозвучало… соответствующе.
Тецуо посмотрел на Йоджи с видом абсолютного превосходства.
Фильм был ужасный. Во всех смыслах: инопланетяне оказались паразитами, проникающими в тела землян, кровища хлестала с экрана направо и налево, время от времени туда-сюда пролетали чьи-то мозги, и Йоджи с трудом удерживался от того, чтобы уклоняться — картинка на экране была достаточно реалистичной.
Посреди сеанса Йоджи начал вздрагивать всякий раз, как чья-то конечность отлетала в сторону.
— Страшно? — спросил Тецуо вполголоса.
— Это плохой фильм, — высказался Йоджи, чувствуя себя отвратительным критиком.
— Тогда давай уйдем, — предложил Тецуо, и Йоджи уже готов был его поблагодарить, если бы не…
Тецуо бесцеремонно сгреб его в охапку. Само по себе это было не такой уж бедой, но Йоджи не очень представлял, как вырываться, и не вполне понял, хочет ли он вырываться, а потом его рот накрыли чужие губы, и сопротивляться стало глупо.
Целоваться Йоджи скорее не нравилось, чем наоборот, но прикосновения Тецуо были приятны. С ним Йоджи всегда чувствовал себя… на своем месте.
Он не спешил отвечать на поцелуй, но не мог сказать, что остается равнодушным: губы будто горели, он неосознанно подавался навстречу и чувствовал, как теплеет кожа от прикосновений Тецуо.
В низу живота тоже разливалось тепло, которое Йоджи совершенно не нравилось; он неубедительно попытался отстраниться, и Тецуо отпустил его, хотя не сразу.
В полумраке кинотеатра его губы блестели от их слюны. Йоджи сглотнул и отвернулся.
Еще какое-то время они сидели молча, потом Йоджи, будто опомнившись, поднялся и направился к выходу, поминутно спотыкаясь.
— Зайдем в рамэнную? — Голос Тецуо догнал его уже на выходе из зала.
Йоджи вздрогнул… и кивнул.
Да, в последнее время все пытались его накормить, но у Тецуо была особая власть, над природой которой Йоджи предпочитал не задумываться.
После рамэнной они зачем-то пошли в торговый комплекс, хотя оба не нуждались в покупках; потом направились на набережную и какое-то время молча созерцали телебашню.
Йоджи не успел заметить, когда начало темнеть; в компании Тецуо время летело незаметно. Пожалуй, даже слишком.
— Домой, — сказал Йоджи. Тецуо кивнул; это чувство покоя тревожило Йоджи.
Он знал, что не должен испытывать ничего подобного.
Из его заднего прохода не должны были выпадать комки мяса, неудавшиеся эмбрионы; он не должен был хотеть Тецуо, а Тецуо не должен был хотеть его. Все складывалось неправильно, нехорошо, не…
— Проводить тебя? — спросил Тецуо перед станцией Йоджи.
«Проводить».
Тецуо определенно относился к нему как к девушке. Интересно, сколько их у него было?
Выбор:
- Нет, спасибо. (в пользу Зеньи)
- … (в пользу Тецуо)
- Проводить?.. (в пользу Макото)
Линия Тецуо
— …
Йоджи замешкался, подбирая слова.
Тогда Тецуо привлек его к себе и, несмотря на протест, поцеловал снова; в вагоне, кроме них, было всего несколько людей, они, наверное, смотрели, но Йоджи не обратил внимания.
Этот поцелуй был непохож на тот, что в кинотеатре; в прикосновении губ Тецуо чувствовалась настойчивость и нежность. Йоджи поднял руки, чтобы отстранить Тецуо, но сам не заметил, когда вернул объятие. Кажется, он вспотел.
Тело в тех местах, где к нему прикасался Тецуо, стало горячим. Йоджи потряхивало, как от электрического тока. Он не мог не представлять, как будут ощущаться прикосновения Тецуо к голой коже, не мог не думать, каково это — снова принять в себя член Тецуо, быть распятым на этом члене, стонать, потерять себя от нахлынувшего наслаждения и не думать больше ни о чем.
«Еще».
— Твоя остановка, — выдохнул Тецуо, чуть отстранившись. У Йоджи вырвался протестующий вздох. Голова кружилась, брюки казались слишком тесными, все вокруг будто тонуло в тумане.
Сквозь этот туман до него донесся голос Тецуо:
— …зайти в гости.
— Что?..
— Не хочешь зайти в гости?
Йоджи перевел взгляд с Тецуо на закрывающиеся двери вагона.
Что ж, на своей станции он все равно не вышел. Можно бы и…
— Не здесь, — отстранить Тецуо было невероятно трудно, но за ними могли наблюдать. На этой станции в вагон зашли еще несколько людей, возможно, они знали Йоджи, жили с ним в соседних домах, сдавали вещи в одну химчистку, например…
Мысль о химчистке и о том, что после сегодняшнего туда наверняка придется сдавать брюки, промелькнула и исчезла.
— Никто не видит, — выдохнул Тецуо, возвращаясь к прерванному занятию, плотнее прижимая Йоджи к стенке вагона.
— М-м…
Йоджи не заметил, когда Тецуо развел его ноги коленом, недвусмысленно потираясь; это было слишком, перед глазами темнело, Йоджи чувствовал себя скорее плохо, чем хорошо, и все это его отнюдь не радовало.
Нет, радовало. Он хотел больше.
— М-ах…
Тецуо прикусил его нижнюю губу, и Йоджи прогнулся в его руках; он хотел быть ближе, еще ближе, еще…
Перестук колес начал замедляться: они подъезжали к станции Тецуо.
— Выходим.
Йоджи не особенно помнил дорогу до дома Тецуо. Кажется, Тецуо пришлось вести его за руку; в голове пульсировала одна-единственная мысль: быстрее. Плевать, что будет потом. Только быстрее…
— Твои родители?.. — У Йоджи все-таки хватило сознательности спросить об этом.
— Уехали на выходные.
— …
Тецуо основательно подготовился.
Эта мысль резанула как по живому, даже возбуждение схлынуло.
Йоджи остановился, не решаясь разуться. Что он тут забыл? Дома его ждал Зенья, которого и так бросили все, кто только мог. И Макото в последнее время вел себя странно, нужно бы с ним поговорить… Позвонить ему. Ах да, у Йоджи ведь нет его номера…
— С нами что-то происходит.
В голосе Тецуо Йоджи услышал отражение собственной тревоги.
Собирался ли Тецуо его целовать? В кинотеатре и потом, в метро?
Зачем вообще позвал на фильм? Почему потом не ушел?
Он хотел поговорить. Только вот никак не мог выбрать время — должно быть, ему тоже было слишком спокойно в компании Йоджи.
Обманчивый покой. Неестественный. После всего, то между ними было, Йоджи должен был бежать сломя голову. Вместо этого…
— Да, — Йоджи все же разулся. — Так не должно быть…
— Может, и должно, — нахмурился Тецуо. — Но мы не сами решили. Нас все время сталкивают, не заметил?
— Стал… кивают?
— Пойдем.
Со времени последнего визита Йоджи в комнате Тецуо мало что изменилось.
— Я думаю, это Камия, — кровать скрипнула, когда переодевшийся в домашнее Тецуо присел на нее.
Йоджи, подумав, сел рядом. Ситуация, может, и была не вполне пристойной, но он не думал, что ему осталось чего стыдиться. Тецуо и без того знал и видел слишком многое.
Чувствовал.
— Я принес распечатки в кабинет химии, потому что он попросил. И он поставил нас дежурить вместе. А потом велел передать тебе задание. И тебе тоже пришлось отнести задание ко мне домой, потому что так сказал Камия.
— …
— Он решил, что я буду подтягивать тебя по математике. Обеспечил… наше общение. Он знал, что нас потянет друг к другу. У него были на то основания.
— Думаешь, Камия…
— Он знает.
Йоджи промолчал.
Если так подумать, однажды Камия заговорил с ним… о муравьином льве. О гибриде двух разных существ, который долго не проживет.
Это был намек. Камия вообще намекал слишком много; Камия, действительно, сталкивал их.
— Про кровь… про то, что из тебя выходит.
Йоджи вздрогнул; в голосе Тецуо, впрочем, не было ни сочувствия, ни обвинения. Он говорил о комках плоти, выпадавших из Йоджи после его прикосновений, как про общеизвестный факт.
Беда в том, что общеизвестным он не был.
— Он не хочет, чтобы оно выходило. Он хочет, чтобы нам удалось… получилось, — Тецуо покачал головой. — Что-то жуткое. Знаешь, с девчонками… нужно предохраняться.
— ?..
— Чтобы не произошло беременности. Эти кровавые штуки…
— Можно иначе, — перебил его Йоджи.
Теперь уже Тецуо вздрогнул:
— Иначе?..
— Если ты хочешь быть со мной, — Йоджи не ожидал от себя таких громких слов, — мы можем попробовать иначе.
— …
— Хорошо, — сказал Тецуо.
И потянулся к поясу Йоджи.
Йоджи положил ему руку на грудь, на этот раз начав поцелуй первым; ощущений было слишком много, они распылялись, а на Тецуо все еще оставалась рубашка, и это казалось ужасно неправильным.
Они скорее мешали друг другу раздеться, чем помогали, потому что никак не могли перестать целоваться; слюны было слишком много, она потекла у Йоджи по подбородку, потому что он не успевал вовремя ее сглатывать.
Слюна — это было хорошо; когда из одежды на Йоджи остались только носки, он оценил это в полной мере.
Йоджи не был уверен, что член Тецуо поместился бы к нему в рот, если бы в этом самом рту пересохло. Взять глубоко Йоджи не смог, ему не хватило практики; он ограничивался облизываниями и посасываниями, а потом Тецуо сжал его член у основания — поза это вполне позволяла — и направил его себе в рот.
Йоджи пришлось отвлечься: ощущения были совершенно иными, совсем не то, что с рукой. Ему едва удалось удержаться, чтобы не начать толкаться в теплую влажность чужого рта.
Сосредоточившись, Йоджи попытался вернуться к своему занятию, но пульсация в низу живота изрядно отвлекала. Вряд ли минет получился хорошим, вряд ли у Йоджи вообще что-то получилось, но Тецуо отреагировал на него так, как реагировал всегда — каменной твердостью.
— Надень, — на покрывало рядом с Йоджи упал запечатанный пакетик; Тецуо отодвинулся, наблюдая за тем, как тот вытаскивает презерватив, чтобы после медленно натянуть его на чужой член, раскатав по всей длине.
— М-м… — Йоджи прикрыл глаза, доверяясь; Тецуо вошел в него сразу, одним толчком.
Между ягодиц Йоджи и до этого было влажно; но — никакой крови. Не сегодня.
Возможно, если они будут так…
— А-ах…
Думать не получалось. Йоджи слышал только собственные стоны, влажные звуки — и сумасшедший пульс Тецуо.
Такой же быстрый, как его.
— А-а, м-м, нгх!
Тецуо двигался в нем быстро, нетерпеливо, но время от времени замедлялся, не то желая дать передышку, не то ожидая ответной инициативы. Йоджи сам не заметил, когда начал подмахивать бедрами.
— М-м-м, ангх, гх, у, а, а, а!
Каждый толчок сопровождался новым стоном; в стоны вклинивался скрип кровати, доносившийся будто издалека.
— А… — собственный голос показался Йоджи почти жалобным. — А-ах…
— … — Тецуо коротко выдохнул сквозь зубы и замер, содрогаясь в Йоджи; тот прикрыл глаза.
Он увидел, как электрический свет окрашивает внутреннюю сторону век в бордовый цвет, а потом вздрогнул сам. И еще раз. И еще.
На животе стало липко, горячо и мокро; Тецуо провел большой ладонью по груди Йоджи, спустился ниже, размазывая сперму, и лег рядом.
— Душ?.. — спросил Йоджи через какое-то время.
Вместо ответа Тецуо сказал:
— Оставайся на ночь.
Йоджи подумал, что самое время позвонить Китани и сказать, что жить с Зеньей он не намерен. Вряд ли тот обрадуется… но, странное дело, рядом с Тецуо Йоджи не боялся ничьего гнева.
У него уже был человек, с которым он мог разделить одиночество.
Линия Зеньи
— Нет, спасибо.
Тецуо казался разочарованным. Впрочем, он ничего не сказал; неловко попрощавшись, вскоре Йоджи вышел на своей станции.
Подходя к дому, Йоджи по привычке попытался найти ключи в кармане, но не нашел их. Зато телефон, все это время лежавший на месте ключей, завибрировал.
«Сестра», — подумал Йоджи, нажимая кнопку приема. Давно нужно было самому ей позвонить.
— Приве-е-ет, — прозвучавший голос не имел с голосом его сестры ничего общего. — А ты задерживаешься, Йо-чин. Дверь незаперта. Заходи.
— Окинага!.. — Не закрывать дверь было верхом непредусмотрительности. В квартиру мог зайти кто угодно.
Или Зенья открыл ее только тогда, когда увидел Йоджи в окно?
— Откуда у тебя мой номер телефона? — поинтересовался Йоджи, подходя к двери.
— Китани дал, — Зенья распахнул дверь и опустил телефон.
Очевидный ответ.
Зенья казался почти счастливым — ровно до того момента, как увидел Йоджи.
До этого Йоджи на краткий миг показалось, что даже улыбка Зеньи затронула не только губы, но и глаза; теперь она исчезла, будто стертая мокрой тряпкой со школьной доски.
— Твой запах, — Зенья неосознанно посторонился, пропуская Йоджи в квартиру, и закрыл за ним дверь. — Он изменился.
Нечто подобное Йоджи сегодня уже слышал.
— Ты был с ним.
В голосе Зеньи прозвучала неприкрытая ненависть; Йоджи почувствовал страх. Опасаясь того, что может выкинуть Зенья, он попятился вглубь квартиры.
Зенья, однако, ничего не выкинул.
Он сполз по стене, заливаясь хохотом, больше похожим на плач:
— Ха-ха-ха…
Йоджи вспомнил тот раз, когда он сам смеялся подобным образом.
После того, как ему занес распечатки днем раньше изнасиловавший его…
— Широнума Тецуо.
Зенья произнес эти слова все с той же ненавистью, но в ней больше не было силы. Только боль.
— Ты был с Широнумой Тецуо.
— Окинага…
— Замолчи!
Несмотря на ярость, в этом голосе Йоджи померещились слезы.
— Я… так ждал тебя, а ты… ты не такой, как я. Вы оба не такие, вам не понять! Вы — удавшиеся образцы, человек в белом халате никогда не скажет вам… Ненавижу его! Ненавижу!
«Человек в белом халате?»
— Камия, — сказал Йоджи вслух. — Ты ненавидишь Камию?
— И его тоже, — непонятно согласился Зенья. — Он знает. Он сводил тебя с Широнумой Тецуо, потому что… он хочет детей. Правильных детей. Таких, каких у меня быть не может!
«Дети».
Происходящее с ним все это время внезапно сложилось для Йоджи в одну картину.
Камия отправил его в кабинет химии, а потом послал туда Тецуо, чтобы тот увидел, как Йоджи дрочит, и спросил так понимающе это свое: «Накопилось?».
Камия дал Тецуо распечатки, чтобы тот отнес их Йоджи, а потом, когда Тецуо подрался с Окинагой, вручил распечатки с заданием Йоджи.
Камия велел Тецуо стать репетитором Йоджи.
И эти намеки насчет муравьиного льва…
Комки плоти, выпадавшие из Йоджи после того, как рядом оказывался Тецуо, бесчисленное количество комков после совокупления под дождем, когда член Тецуо двигался в Йоджи сзади, как раскаленный стержень, вызывающий неправильное, нелогичное удовольствие.
Эти комки…
Эмбрионы.
Йоджи почувствовал липкий ужас, не имевший ничего общего с отвращением, которое он испытал во время сегодняшнего фильма.
Его тянуло к Тецуо так сильно, что он едва мог противостоять этому притяжению.
Что случилось бы, согласись он на предложение Тецуо проводить его? Не исключено, что они проехали бы станцию Йоджи, вышли бы на станции Тецуо, а потом…
«Оплодотворение завершилось бы успешно».
Не этого ли Камия — и сотрудничавший с ним Тецуо — добивались все это время?
— Окинага, — собственный голос прозвучал неверно, — мы оба — мужчины. Никаких детей… я не хочу. Я не смогу… сохранить себя, как сестра, я…
Йоджи вдохнул побольше воздуха:
— Я ненавижу Широнуму Тецуо.
Он не знал толком сам, что испытывал по отношению к Тецуо; это было сильное чувство, принадлежавшее ему не только как личности, но и как физиологическому виду, и Йоджи не хотел задумываться, какой это вид.
Он решил прожить жизнь как человек. В конце концов, кто угодно заслуживает еще один шанс. Разве не так?..
Зенья посмотрел на него недоверчиво:
— Ты лжешь.
Йоджи покачал головой.
— Тогда докажи, — потребовал Зенья; по его лицу стекали слезы, и Йоджи знал, что делать.
Он шагнул вперед, присел рядом с Зеньей на корточки, взял его за руки:
— Вставай.
— Нет, — уперся Зенья.
Тогда Йоджи его поцеловал.
У поцелуя был соленый привкус, привкус одиночества; здесь и сейчас Йоджи отказывался впускать одиночество в свою жизнь.
Зенья был первым, кого он впустил в свою квартиру; они уже разделили одиночество пополам, осталось только преодолеть последнюю преграду.
Зенья не был таким сильным, как Широнума. Зенья… понимал. Недоверчивость, боль, слабость…
Йоджи не очень-то умел целоваться, он и не думал, что это нужно — уметь. Он действовал так, как казалось правильным, то посасывая нижнюю губу Зеньи, то проводя по его языку своим, потирая их друг о друга, и постепенно Зенья начал отвечать.
Он совершенно не смущался, прижав ладонь к паху Йоджи, и Йоджи не спешил возражать, подавшись этой ладони навстречу. У него уже стоял; кажется, то же самое касалось и Зеньи.
— Пойдем, — шепнул Йоджи, потянув Зенью за собой.
Он не мог сказать, будто ему подходит роль соблазнителя, но здесь и сейчас так было правильно; Зенья хотел быть нужным. Зенья хотел быть соблазненным.
Больше ему не нужно было брать это силой.
Зенья помог Йоджи раздеть себя; вероятно, он мог раздеться и сам, но лучше было не проверять. В некоторых вопросах Зенья, как Йоджи убедился, был поразительно похож на ребенка. Поотрывает пуговицы еще — сиди потом, пришивай.
Мысль о пуговицах проскользнула и приказала долго жить; Йоджи толкнул Зенью на кровать и устроился между его ногами, проводя ладонью по напряженному члену, смазывая пальцы в смазке, выступившей на головке.
— М-м, — Зенья прикусил губу, как показалось бросившему беглый взгляд Йоджи — слишком сильно.
— Расслабься, — посоветовал Йоджи, размазывая смазку по чужому члену; потом он нагнулся и взял его в рот.
Челюсть быстро устала; член Зеньи не помещался во рту полностью, вдобавок, Йоджи не успевал сглатывать слюну. Словом, любовник из него был паршивый…
— А-ах, м-м…
Вот только Зенья, похоже, так не считал. Йоджи бросил на него беглый взгляд из-под ресниц, не выпуская член изо рта: Зенья стонал, чуть прикрыв глаза.
На его бледных щеках появилось подобие румянца, а зубами Зенья впился в собственное запястье, очевидно, желая приглушить стоны.
— А-а…
Это зрелище завораживало, но Йоджи решил не отвлекаться.
Он задвигал шеей быстрее, принимая член Зеньи так глубоко, как только мог — пока его довольно чувствительно не схватили за волосы.
Зенья, похоже, осторожничал. Это было не больно — в основном потому, конечно, что Йоджи успел вовремя остановиться.
— …? — Он воззрился на Зенью с молчаливым вопросом.
— Внутри, — сказал тот совершенно отчетливо. — Я хочу почувствовать Йо-чина внутри.
Для Йоджи это показалось неожиданным; подобного опыта у него никогда не было.
Это, впрочем, был выход для обоих. Из Зеньи не выпадали комки мяса; ему проникновение, в отличие от самого Йоджи, ничем не грозило.
И он этого хотел.
— Ты уверен? — спросил Йоджи, выпуская член Зеньи изо рта.
Зенья кивнул.
Йоджи провел рукой по его члену, собирая смазку и собственную слюну, и спустился ниже.
Зенья вскрикнул.
— А-ах!
Подушечкой указательного пальца Йоджи слегка надавил плотно сжатое отверстие; палец проскользнул легко, без каких-либо затруднений. Введя его полностью, Йоджи несколько раз провел по тесным стенкам внутри.
— М-м, нгх… у, — Зенья снова впился зубами в свою руку. Йоджи это не понравилось:
— Не кусайся.
Он добавил к первому пальцу второй, свободной рукой стиснув запястье Зеньи; тот подчинился, выпустив ее изо рта.
— А-а… а-а-а…
— Все будет хорошо, — пообещал Йоджи.
Его удивило, что Зенья внутри был таким растянутым. Может…
— Китани никогда не понимал, — слова опередили мысли Йоджи. — Я пробовал сам… разным. Но ты… — голос Зеньи прервался на полуслове. — Йо-чин!
Йоджи вытащил пальцы, провел несколько раз по члену Зеньи вверх-вниз, потом поступил так же с собой, смазывая себя.
— Я вхожу, — предупредил зачем-то, не задумываясь о том, насколько глупо это прозвучит.
Вместо того, чтобы просто расслабиться, Зенья расслабился и подался вперед, сам насаживая себя на Йоджи — до упора.
Перед глазами потемнело.
— А-а, м-м-м…
Йоджи не очень хорошо соображал, что делает. Ему хотелось двигаться; он сдерживал себя остатками разума. Не хотел, чтобы Зенье было больно.
— А-а, нгх, а, а, м-м!
Потом… Йоджи плохо помнил, что было потом. Оргазм был слишком бурным, он накрыл с головой; вздрагивая, Йоджи прижимал к себе Зенью, а потом…
Все еще не выйдя из него, Йоджи потянулся к повязке на глазу Зеньи — единственном, что тот не снял. Сейчас из-под повязки протянулся кровавый след — слезы?..
Зенья вздрогнул и попытался отстраниться, но у него не осталось сил.
— Ты — такой же, как я, — сказал Йоджи, убирая повязку, отводя в сторону длинные светлые волосы.
Его не напугала пульсирующая обнаженная плоть на месте правой половины лица Зеньи; Йоджи прижался к этому, пульсирующему, губами.
— Йо-чин…
— Спи.
Йоджи отстранился, выходя из Зеньи, выключил свет и улегся рядом.
Неожиданно Зенья хихикнул.
— Что такое? — пробормотал Йоджи. Ему было хорошо.
— Мы с тобой все-таки спим в одной постели, Йо-чин.
Насчет этого трудно было не согласиться; Йоджи перевернулся на другой бок.
Аквариум с рыбками светился синим в темноте.
*
Линия Макото в комментариях
Автор текста: Laora
Автор артов: Gin-san
Сборка во флэш: Волчья Бабочка Ши
Бета текста: Red Fir
Форма: визуальная новелла (графический роман)
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Сакияма Йоджи, Широнума Тецуо, Мита Макото, Окинага Зенья, Китани Кохей
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Исходники: официальные арты, OST, командные арты и текст
Продолжительность и вес: 78,3 Мб, примерное время прохождения одной концовки - полтора часа (в игре 3 концовки + общий путь)
Примечание/Предупреждения: скачать игру 800х600рх; скачать текст в .doc (9444 слова); скачать арты в .zip
Читать текст с артамиИ сотворил Господь за шесть дней небо и землю, растения и животных — и человека, по образу и подобию Своему.
И сказал Господь: нехорошо быть человеку одному.
Ибо двоим лучше, нежели в одиночестве, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется…
Не для одиночества сотворил Господь человека, но для любви.
***
Ночь была беззвездной.
А может, это Зенье так казалось: даже самое светлое время покажется темным, если на душе неспокойно.
Зенье было неспокойно. Он продолжал думать про Широнуму Тецуо и Сакияму Йоджи, слишком сблизившихся в последнее время.
Они оба были не вполне обычными. Такими же, как Зенья, пусть поначалу он считал иначе.
— Х-ха.
Зенья выдохнул сквозь зубы и присел на пустующие качели; детская площадка. Зачем он, интересно, пришел сюда? Китани будет волноваться…
Китани такой же, как все.
Зенья прикрыл глаза. Скрип качелей возвращал его в детство.
Нет.
Он открыл глаза: на этот раз все было не так.
— Молодой господин…
Китани. Все-таки нашел.
— Я тебя не звал, — протянул Зенья. — Убирайся.
— Вас продолжает интересовать Сакияма Йоджи?
— Интересовать? Не совсем.
— Я бы хотел его проверить. Но Йоджи осторожный, очень осторожный…
— Он беспокоит вас настолько, что вы бежите из дома?
Зенья посмотрел на Китани недоуменно. До этого тот в таких вопросах замечен не был.
— Дома душно, — Зенья решил, что Китани заслуживает подобного признания. — Надоело. Этот… и комната, — Зенья передернул плечами. — Моя комната. В ней не так уютно, как раньше.
К удивлению Зеньи, Китани улыбнулся.
— Вы повзрослели.
— А?..
— Если вам тесно в доме отца и хочется общаться с Сакиямой Йоджи, почему бы не попросить его об этом?
— Попросить?..
— Необязательно принуждать к чему-либо его или Широнуму Тецуо. Они оба кажутся стойкими молодыми людьми, готовыми бороться до последнего…
— Бороться? — перебил Зенья почти презрительно. — Они не сумеют.
— Ни у кого из них достаточно сил, чтобы… — Зенья замолчал.
Он не должен был слушать Китани, да и что тот мог знать?
Тем не менее, прерывать его не хотелось.
— Вы можете договориться с Сакиямой Йоджи, молодой господин. Не думаю, что он вам откажет.
— В чем не откажет? — уточнил Зенья. Китани уж точно имел в виду не то, о чем он подумал. Не посмел бы.
— В том, чтобы позволить вам жить с ним в одной квартире.
— Хи-хи~ Я бы позаботился о Йо-чине… до тех пор, пока он не закричит.
Качели на детской площадке снова скрипнули:
— Давай, Китани.
Китани понял с первого раза: в конце концов, именно он раскачивал Зенью на качелях, когда тот был ребенком.
День не задался с самого утра. Сначала Макото перепутал слова в утренней молитве, заслужив несколько косых взглядов, потом не успел купить булочку ому якисобу, а, в довершение всего, был вынужден смотреть, как беседуют Широнума Тецуо и Сакияма Йоджи.
— Эх.
Не вздохнуть тут было решительно невозможно: рядом с Широнумой Йоджи становился совершенно другим.
Замкнутый и недоверчивый, возле Широнумы Йоджи будто опускал свои невидимые щиты, подпускал его так близко, как не подпускал никого из школьных знакомых…
Ближе, чем Макото.
Думать о том, что Йоджи мог позволить Широнуме, кроме вот такого непринужденного общения, было непросто.
Богатой фантазией Макото никогда не отличался, но даже в его воображении Йоджи томно улыбался Широнуме и откидывался на спину на невесть откуда взявшуюся кровать, чтобы там раздвинуть длинные худые ноги и…
— Я гомик, — печально заключил Макото.
Он познакомился с Йоджи меньше года назад и до сих пор почти ничего о нем не знал. Да и не особенно стремился узнать, если честно; Макото понимал, почему у него так много знакомых.
Он никому не лез в душу; ему и себя самого вполне хватало. Потому с ним было легко.
— …учитель Ёшимура.
Макото вздрогнул и перевел взгляд на Широнуму Тецуо. Показалось, что сегодня тот даже говорит эмоциональнее, чем обычно.
Широнума улыбался. Макото моргнул, чтобы убедиться, не обман ли это зрения, и услышал голос Йоджи:
— Учитель?..
— Да, математики. Говорил, ты стал лучше. Хвалил.
— …
Йоджи выглядел польщенным.
Макото немедленно захотелось стать первым учеником на потоке, чтобы это он, а не Широнума, занимался с Йоджи математикой, и чтобы он принес Йоджи благую весть.
Ему бы Йоджи улыбнулся по-настоящему, так, как до этого улыбался, только разговаривая по телефону с сестрой. Макото как-то видел.
Перед Широнумой Йоджи не был готов открыться так, как перед сестрой.
Пока.
Нужно было что-то делать. Расспросить его… узнать, что он чувствует. Да, Макото не знал, как Йоджи к нему относится; самое время узнать.
После уроков поймать Йоджи не удалось. Он ушел раньше, вместе с Широнумой — математикой заниматься, наверное. Или еще чем-то, тем, что предполагало раздвигание длинных ног…
— М-да.
Огорчение Макото сменилось другими, странными чувствами.
Ненужными.
Он совсем недавно понял, что просто говорить с Йоджи ему недостаточно.
Совсем недавно во время разговора ему захотелось придвинуться к Йоджи вплотную, втянуть ноздрями исходящий от него запах, уткнуться носом в высокую шею, надавить руками на широкие плечи: Йоджи был выше и в каком-то смысле мужественнее, хотя не занимался спортом, в отличие от Макото.
Йоджи был невероятно красив. Куда там девушкам, которые бегали за Широнумой Тецуо… или иногда подходили к самому Макото.
Эту красоту хотелось заполучить себе. Не отдавать… никакому Широнуме.
…Насадить Йоджи на свой член, как на кол, в упор, по самые яйца, двигаться в нем, слушая стоны не то удовольствия, не то боли… впиться в него зубами.
Не отпускать. Никогда.
— Нгх…
Макото согнулся пополам, будто от боли.
Эти мысли будто ему не принадлежали. И уж точно не могли ему понравиться. С ними нужно было бороться, чтобы не прийти однажды к Йоджи домой и не…
— Эй, Макото! — послышался рядом обеспокоенный голос. — Ты в порядке?..
— Да, — взять себя в руки оказалось неожиданно легко. — Живот прихватило.
— Жрать надо меньше.
Макото только рассмеялся; Йоджи все равно ушел. А на еду зарабатывать нужно было. В конце концов, любовь приходит и уходит…
С работы Макото возвращался уже ночью и сам не мог сказать, что привело его на пустующую детскую площадку неподалеку от дома Йоджи.
Выгуливать Мери не требовалось — об этом позаботилась мать Макото. Она знала, что сегодня он задержится.
На площадке были пустующие качели. Выкрашенные в алый цвет, они выглядели совсем новыми, и Макото рискнул — присел на них, оттолкнулся ногами.
Он услышал легкий скрип и одновременно с этим увидел рядом с домом Йоджи странного человека.
Макото узнал его, потому что уже видел раньше: это был шофер черной иномарки, которая приезжала за Окинагой Зеньей.
Макото огляделся по сторонам. Точно, иномарка тоже была здесь. Стояла в отдалении.
Человек со шрамом, встречавший Окинагу, курил, прислонившись к стене рядом с подъездом.
Несмотря на то, что они общались уже почти год, Йоджи ни разу не приглашал Макото к себе домой. А вот Широнума Тецуо к нему домой приходил, Макото сам видел. Правда, и Широнуму Йоджи не пускал дальше прихожей. Хотя бы этому стоило радоваться.
Радоваться не получалось. Макото был обеспокоен. Что здесь делает этот человек?
А что он сам делает? Мысль обожгла, как ударом. Зачем он пришел к дому Йоджи? Хотел встретить того? Поговорить? Он же знал, что Йоджи подрабатывает кассиром в магазине и потому поздно возвращается.
Макото собирался сказать что-то Йоджи? Предупредить, чтобы тот держался от него подальше? Или от Широнумы с Окинагой?
А может, он намеревался напроситься в гости?
Это было невыносимо. Сидя на качелях, Макото обхватил голову обеими руками.
…Он бы швырнул Йоджи на кровать… целовал бы его и кусал столько, сколько бы сам захотел. Входил бы в него, так глубоко, как мог бы, а потом…
Он бы сделал Йоджи своим.
— Невыносимо, — пробормотал Макото. — Это невыносимо.
Держась за голову, он поднялся с качелей и, пошатываясь, побрел домой.
Нужно было подумать о Йоджи, но сейчас Макото не мог думать даже о себе самом.
Постороннего рядом с дверью собственной квартиры Йоджи заметил не сразу.
— …
Он только хрипло выдохнул, когда его схватили за руку.
— Сакияма Йоджи? — над ухом прозвучал чужой низкий голос. Йоджи обернулся, одновременно высвобождая руку. Ее не стали удерживать.
— Нужно поговорить.
Йоджи знал этого человека. Он подвозил Окинагу Зенью до дома.
— …
— О молодом господине, — голос водителя Зеньи звучал неприязненно и несколько неловко, так, будто он не привык общаться с другими людьми.
В этом они с Йоджи были похожи; понимание заставило напряжение, сковавшее спину и плечи, отступить.
— Об Окинаге Зенье.
Йоджи промолчал. Он полагал Зенью ненормальным, и пока тот не сделал ничего, что могло бы доказать обратное. Самым действенным и безопасным способом общения с Зеньей было не обращать на него внимания.
В противном случае могло произойти все, что угодно. В этом Йоджи уже убедился.
Но сейчас с ним говорил не Зенья, а его водитель. И, несмотря на известную неловкость, на опасность, исходящую от подтянутой фигуры, на тяжелую подавляющую ауру, окружавшую его, этот человек казался Йоджи здравомыслящим.
В конце концов, аура Тецуо тоже подавляла. Несмотря на это…
Йоджи мысленно покачал головой. Он начинал видеть Тецуо в каждом встреченном человеке — опасный симптом. Сейчас нужно было не стоять, как изваяние, а бежать. Захлопнуть дверь у шофера Зеньи перед носом…
Нет. Он бы не успел. Безопаснее было выслушать этого человека. Йоджи не чувствовал опасности с его стороны, во всяком случае, сейчас.
— Он не совсем здоров. На него плохо влияет домашняя атмосфера. Имение Окинага… — водитель замолчал, потом продолжил:
— Это не самое лучшее место. Господин Кунихито тяжело болен. Он убивает животных в подвале и проклинает собственного сына. Молодому господину тяжело.
— Он не может жить в такой обстановке, не может запоминать лица людей. В школе он может вспомнить только вас и Широнуму Тецуо. Он считает вас врагами, но в то же время чувствует: между вами есть что-то общее.
«Ты такой же, как я».
Йоджи вздрогнул.
«Тоже не человек».
— Я прошу… быть к нему благосклоннее.
— ?..
— Прошу приютить его. Хотя бы временно. Дать ему пристанище… под одной с вами крышей, — добавил водитель.
— !..
Йоджи выдохнул, отводя взгляд.
— С ним должен быть рядом тот, кого он узнает. Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги.
Окинага Зенья был ненормальным. Впустить такого в свой дом?..
Никогда.
Зенья нуждался в лечении, которое ему должны были предоставить профессионалы. Не другие люди.
Но профессионалы — тоже люди, а «ненормальность» зачастую объясняется недостатком внимания и человеческого отношения.
Йоджи уже немного знал об этом; у Тецуо была другая сторона, не такая, которую он показывал в школе. Возможно, у Зеньи тоже…
Йоджи никогда не впускал никого в свой дом. Ни Макото, ни Тецуо; он не был настолько доверчив, хотя, возможно, они его доверие заслужили.
«Попробуй пойти навстречу», — сказала сестра, когда Йоджи говорил ей об изменившихся отношениях с этими двумя.
Пойти навстречу… Йоджи никогда не испытывал удовольствия от общения с другими людьми. Он понимал, что это может быть весело, но сам веселья не чувствовал.
Возможно, все дело было в нем. Он не желал открыться. Он считал Тецуо странным, Зенью — ненормальным, а Макото — не заслуживающим доверия.
Для Йоджи благом было одиночество, и он упивался этим одиночеством; по своей воле он бы никогда не пришел в дом Тецуо.
Но только в этом доме смог поесть по-человечески… почувствовать себя человеком.
С кем-то было проще, чем одному.
— Если вы откажетесь, я обращусь к Широнуме Тецуо.
Выбор:
- … (в пользу Тецуо)
- Я согласен (в пользу Зеньи)
Шофер Окинаги смотрел на него выжидающе.
Помолчав какое-то время, Йоджи сказал:
— Я могу впустить Зенью в свой дом, но только на неделю.
Это было рискованно. Возможно, следовало отказаться.
Но Йоджи не мог всю жизнь существовать за стеклом, ограниченный собственным «аквариумом», собственным одиночеством. Следовало выйти в люди; повзрослеть.
Не было смысла замыкаться в себе и ограничивать собственный круг общения. Да, общение с другими людьми — всегда риск. Но только благодаря другим можно почувствовать себя по-настоящему счастливым.
Не рисковать означало не узнать этого счастья; не рисковать, как понял Йоджи в последнее время, означало прожить жизнь зря.
Окинага Зенья заслуживал свой шанс.
— …
Выражение лица человека, который говорил с Йоджи, неуловимо изменилось. Он больше не казался пугающим, словно, как Тецуо, позволил ауре вокруг себя смягчиться.
— Завтра молодой господин подойдет к вам. Запишите мой номер. Если с ним возникнут проблемы — я сразу приеду.
— Как вас зовут? — спросил Йоджи, вбивая номер в телефон.
— Китани Кохей. Спасибо, что согласились.
Вообще-то, Йоджи был готов проклинать себя за то, что согласился… но при этом у него было чувство, будто он все сделал правильно.
На следующий день после уроков Макото предложил Йоджи перекусить вместе.
Сегодня он выглядел чуть бледнее, чем обычно, возможно, от недосыпа, но по-прежнему улыбался.
— Ну, пойдем!..
Йоджи решил, что компания Макото ему не повредит.
В конце концов, в последнее время они и вправду мало общались. А Макото в общении с Йоджи нуждался, судя по его взглядам.
Может, потому он так легко и общался с другими людьми: потому что хотел этого. Всем нравится чувствовать себя нужными.
Даже самому Йоджи нравилось. Иначе он не стал бы сближаться с Макото и уж точно не разрешил бы ему доедать за ним завтраки.
Но в последнее время они общались меньше, а завтраки Йоджи приходилось доедать самому — Тецуо был строгим репетитором и на голодный желудок обучать математическим премудростям отказывался наотрез.
— Машины сегодня нет, — заметил Макото, когда они с Йоджи вышли из школы. — Похоже, Окинага дома отсиживается.
Йоджи мог бы рассказать Макото много интересного об Окинаге, вернее, его временном месте жительства, но предпочел промолчать.
Если честно, он волновался. Договориться с серьезным и, без сомнения, взрослым Китани Кохеем — это одно, но общаться с Зеньей — совсем другое. Ночью Йоджи долго не мог уснуть, переживая о том, как пройдет сегодняшний день.
Оказалось, что волновался он зря: Зенья даже не появился в школе. Наверное, он переедет под вечер, в компании своего слуги. Так даже лучше…
Но потом слуга уйдет, и Йоджи останется с Зеньей наедине.
Подобный поворот событий не радовал.
— Эй, Йоджи, — Макото помахал рукой у него перед глазами. Йоджи моргнул: они шли уже довольно длительное время, и все это время Макото что-то говорил.
— Ты в каких облаках витаешь? Снова о математике думаешь? — Макото лукаво прищурился.
В этом прищуре проскользнуло что-то недоброе, заставившее Йоджи на мгновение напрячься, но странное ощущение тут же схлынуло.
Макото улыбался, как обычно; они направлялись к его любимой закусочной, специализирующейся на фастфуде.
— Идем быстрее, — сказал Макото вдруг все с той же улыбкой и сжал запястье Йоджи.
Обычно Йоджи даже не обратил бы на подобный жест внимания, но в этот раз было что-то не так. В том, как Макото держал его за руку, чувствовалась подавляющая властность.
Выбор:
- бездействовать (в пользу Макото)
- освободить руку (в пользу Тецуо)
Во втором случае:
Йоджи высвободился. Макото будто ничего и не заметил.
В обоих случаях дальше:
В закусочной было шумно и многолюдно.
Йоджи подумал, что наконец дозрел до Мегабургера, но Макото его опередил:
— Сегодня плачу я.
— Макото…
Йоджи не понимал, в чем дело. Макото собирался угостить его?
— Я все еще не рассчитался с тобой за завтраки, которыми ты со мной делился.
Объяснение Макото казалось разумным, но что-то в нем продолжало смущать.
Все, что произошло в последнее время… с Широнумой Тецуо… а потом это предложение со стороны Зеньи, пусть и не высказанное напрямую…
— Мясной Мегабургер, — Макото тем временем уже общался с кассиром. — Пять… нет, шесть штук! Два съешь, а, Йоджи?
— Нет уж, спасибо.
— Ладно, а я вот от лишнего не откажусь. Три упаковки картошки, кофе со льдом, сок, колу… большу-у-ую! И три мороженых.
— С клубникой, черникой, шоколадом или карамелью?
Кассир попался на редкость невозмутимый. Количество заказанного его, кажется, нимало не удивило, и неловкость, которую Йоджи неминуемо почувствовал бы за Макото в другом случае, приказала долго жить.
Сейчас Йоджи скорее испытывал неловкость по поводу того, что раньше стыдился друга.
— М-м-м, — протянул Макото. — Слишком сложный выбор! Йоджи, ты с чем мороженое будешь?
— Не знаю, — вынужден был признаться Йоджи. Он слишком редко ел мороженое.
— Тогда давайте четыре! — решился Макото. — По одному с каждым наполнителем.
Кассир сосредоточенно кивнул.
— Так любишь мороженое, Макото? — спросил Йоджи чуть позже.
— Еще бы! — Начал тот, однако, с мясного Мегабургера, каким-то чудом умудряясь говорить даже с набитым ртом.
Это тоже было странно.
Обычно Макото наслаждался едой, не обращая внимания больше ни на что вокруг. В этот раз он не отводил глаз от Йоджи — наверное, ждал, пока тот тоже приступит к еде.
Йоджи решил не разочаровывать Макото.
Он откусил от Мегабургера под неумолчную болтовню Макото:
— Вот представь: гуляете вы с девушкой, ты покупаешь ей мороженое… и себе, конечно. Ну, ты свое съел, а у нее по руке течет. Как тут не облизнуть? — Глаза Макото лукаво сверкнули.
— Прольется же. Обнять ее потом, за талию, скажем… А если ей понравится, можно привести ее к себе домой, раздеть, взять мороженое и…
— Клеенку подстелить не забудь, — посоветовал Йоджи.
Макото подавился и долго кашлял. Йоджи не поддавался искушению похлопать друга по спине.
— Ты мне в первый раз ответил, — глаза Макото, немного покрасневшие от выступивших после кашля слез, блестели. От счастья, что ли?
— Ответил по-настоящему! — Макото ликовал. — Теперь мы с Йоджи сможем обсуждать девушек и… Эй, Йоджи! Твое мороженое!
Пока Макото кашлял, Йоджи и впрямь успел расправиться с Мегабургером, чтобы перейти к мороженому. Да еще и сунуть нужную сумму денег в сумку Макото — незаметно, естественно.
Угощать себя Йоджи так просто позволить не мог. Он же, в конце концов, не девушка.
Хотя Макото, кажется, считал иначе, потому что мороженое, пролившееся на руку Йоджи, бросился слизывать с неуместным энтузиазмом.
Йоджи не стал отталкивать Макото, рассудив: в некотором смысле это то же самое, что поделиться с другом завтраком.
Другом?
Да, он только что признал Макото своим другом.
— М-м…
Язык у Макото был чуть шершавый, будто у животного, влажный и горячий. Йоджи не сразу догадался убрать мороженое, потому сейчас все пальцы у него были в липком и сладком.
Макото вылизывал их один за другим, забирая в рот по одному и посасывая. В какой-то момент это перестало походить на дружескую шутку.
Йоджи сглотнул. Нет, это не было умиротворение, как во время общения с Тецуо… ему не было больно, как с Тецуо. Было горячо и неудобно, и краснел он по-другому, не уютно, «по-домашнему» — бурно, как будто пальцы ему облизывала та самая гипотетическая девушка.
— М… Макото, — выдохнул Йоджи. Сердце билось, кажется, чаще, чем должно, только вслед за этим не было ничего: ни боли, ни тошноты, ни отвратительных комков плоти.
«Макото — человек».
Зенья, Тецуо и он, Йоджи — не вполне люди. А Макото — человек. Все дело в этом.
Если Йоджи… и Макото…
Ни одному не будет больно. Ни одному не будет плохо.
«Я должен быть один».
Непрошеная мысль обожгла: все верно, Йоджи всегда считал именно так.
Когда-то у него была девушка, не гипотетическая, а самая что ни на есть настоящая. Она бы тоже могла слизывать мороженое с его пальцев, а он мог бы целовать ее в приоткрытые губы, совсем не такие нежные, как губы его сестры.
Они расстались по инициативе девушки.
«Ты не уделяешь мне достаточно внимания. Ты всегда где-то витаешь, когда я с тобой говорю».
Он выбирал одиночество. Всегда. Если бы не Широнума Тецуо…
Выбор:
- оттолкнуть Макото (в пользу Тецуо)
- Хватит (в пользу Макото)
Макото приподнял голову, глядя на Йоджи будто затуманенным взглядом.
Интересно, о чем он все же мечтал, подумал Йоджи, пытаясь справиться с учащенным сердцебиением.
Что бы Макото сделал, приди к нему партнер, готовый выполнить его фантазии?.. Не обязательно… Йоджи сжал зубы… не обязательно девушка.
Кажется, Мегабургер ударил ему в голову. Или общение с Тецуо сказалось.
«Пойди навстречу», — сказала сестра. Чтобы не получилось так, как с той девушкой. Чтобы удалось сохранить дружбу.
Широнума Тецуо — друг или враг? А Макото? И кто тогда для Йоджи Зенья? Он разрешил Зенье жить в своей квартире. Пока что это только слова. Но что будет потом?
Где грань, разделяющая дружбу и другие чувства?
Йоджи предпочитал не задумываться.
— А... точно. Извини, Йоджи, — Макото почесал в затылке. — Все-таки с карамелью лучше всего. Не возражаешь, если я съем твою порцию?
Подтаявшее мороженое с карамелью выглядело не самым лучшим образом, но, если оно понравилось Макото, Йоджи не возражал.
— А ты мое можешь съесть. С клубникой, — предложил Макото.
Он вел себя так, будто ничего не случилось. Его выдавали разве что излишне суетливые движения.
— Не люблю клубнику, спасибо, — отказался Йоджи.
— Ты знаешь, — Макото вытер потеки мороженого со стакана салфеткой и теперь слизывал растаявшую массу движениями проворного языка, — это похоже не непрямой поцелуй.
— А?
— Ну, сначала ты ел это мороженое, потом я… — остаток фразы потонул в чавканье: Макото ухитрился засунуть оставшийся немаленький кусок себе в рот целиком.
Выглядело это уморительнейшим образом. Определенно, в рот Макото многое могло поместиться…
Да что ж такое.
Йоджи потянул к себе стакан кофе со льдом, надеясь, что хоть это его немного охладит.
Макото тем временем отодвинул поднос с мусором и принялся за один из оставшихся Мегабургеров. О том, что пищу нужно употреблять в определенной последовательности, он, похоже, не слышал.
Йоджи наблюдал за ним с самым мрачным выражением лица.
…После сытного ужина Йоджи направился к магазинчику, в котором работал. Макото вызвался его проводить, хотя особой нужды в этом не было.
Йоджи не стал отказываться от сопровождения. Сегодня Макото вел себя странно, но сам Йоджи был не менее странным; зато совместный визит в закусочную помог на время забыть о Зенье.
— Йо-чи-и-ин.
Сначала Йоджи подумал, что у него начались слуховые галлюцинации.
А потом Макото выступил вперед:
— Чего тебе надо, Окинага?
Вид у него был самый что ни на есть воинственный.
— Йо-чин и я теперь живем вместе, — сообщил Зенья мечтательно. — Я пришел встретить его после школы.
— Что за глупая ложь, — начал Макото, — Йоджи бы никогда…
Выбор:
- Макото… (в пользу Зеньи)
- промолчать (в пользу Макото)
Макото обернулся, с недоверием глядя на Йоджи. Судя по тому, как изменилось выражение его лица, он все понял правильно.
Йоджи подумал, что с работы придется отпрашиваться.
…Вопреки опасениям Йоджи, Зенья вел себя очень смирно. Когда Йоджи, так и не придумав, что сказать Макото, позорно сбежал, Зенья двинулся за ним; Китани Кохей обнаружился за первым же углом. Он очень заботился о Зенье, и это неожиданно трогало.
Ни один человек не пропащий, пока он хоть кому-то нужен.
— Йо-чин, — голос Зеньи, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть. — У тебя красивые рыбки.
Зенья уже минут двадцать торчал у аквариума, с тех самых пор, как ушел Китани. До этого они выгружали вещи из иномарки и раскладывали их по одобренным Йоджи местам.
Вещей было немного, всего один пакет, хоть и достаточно объемный — надолго Зенья, похоже, и вправду задерживаться не собирался.
Потом Китани выгрузил продукты. Вот их действительно было слишком много, холодильник Йоджи наполнился моментально, не все еще и влезло. Похоже, Зенья любил поесть. Неудивительно, что он так вымахал.
После Зенья и Китани оккупировали кухню Йоджи: Китани готовил, Зенья мешал ему по мере возможности. Сначала Йоджи настороженно прислушивался к их действиям, потом отвлекся на учебник и успел начисто забыть о гостях.
Войдя на кухню и застав там Китани в фартуке, умиленно глядящего на Зенью, Йоджи вынужден был вцепиться в косяк. К чужакам в собственном доме он не привык.
— Присаживайтесь, — предложил Китани после секундного молчания.
— Да, Йо-чин тоже голодный, наверное, — предположил Зенья беспечно.
В голову Йоджи закралось страшное подозрение: все знакомые решили закормить его до смерти.
— …
Эти двое вели себя так, будто это Йоджи был гостем.
— Сок? — неожиданно предложил Зенья. — Китани…
— Да, молодой господин, — Зенье не нужно было даже заканчивать предложение; пару секунд спустя Йоджи была протянута картонная упаковка. — Все, как вы любите.
— …
Похоже, кто-то тут вдумчиво изучал его предпочтения.
Впрочем, Йоджи их и не скрывал; он взял сок и вернулся к учебникам. Присутствие Зеньи и Китани больше совершенно его не беспокоило: наверное, так побывавших на краю уже не тревожат незначительные мелочи.
На мгновение Йоджи подумал: узнай Широнума о его гостях, он бы…
Выбор:
- …разозлился. (в пользу Зеньи)
- …расстроился. (в пользу Тецуо)
Впрочем, Широнуме до гостей Йоджи не должно было быть никакого дела.
В отличие от сестры. Йоджи не решился позвонить ей вчера, после разговора с Китани: не хотел тревожить понапрасну. Сестра недавно родила, все еще оставалась в больнице и была очень слаба.
Он обязательно ей скажет… позже. Возможно, уже когда Зенья съедет.
«Только Макото знает».
И вправду, Зенья будто специально дал Макото знать. Теперь, если с Йоджи вдруг что-нибудь случится, даром Окинаге это не пройдет; нарочная подстраховка. Йоджи не удивился бы, узнав, что это придумал Китани.
От собственных соображений ему стало гораздо легче.
— Если что — звоните, — напутствовал Китани на прощание.
— Непременно, — напевно пообещал Зенья. Китани бросил взгляд на Йоджи, показывая, что реплика скорее была обращена к нему. Йоджи кивнул.
Потом Китани ушел, а Зенья заинтересовался аквариумом.
Подобного интереса Йоджи от него не ожидал, но втайне был рад, что Зенья не пытается с ним заговорить. Неловкость в комнате казалась осязаемой: Йоджи в который раз жалел, что впустил Зенью в свое личное пространство. Что вообще заставило его согласиться?..
Он никогда не был настолько сумасшедшим.
Когда Зенья похвалил рыбок, Йоджи почувствовал почти облегчение. Он опустил книгу:
— Нужно разобрать кресло.
Он совсем об этом забыл. И Китани, похоже, забыл тоже: они не обсуждали, где Зенья будет спать, хоть и распределили его вещи по строго определенным местам. Бардака Йоджи не терпел.
— А у меня есть Кристи, — Зенья будто и не услышал. — Она тоже живет в аквариуме. Только без воды. Я буду навещать ее каждый день, — добавил он, оборачиваясь. — Проверять, кормит ли Китани ее вовремя.
— Окинага.
Йоджи не ожидал, что в его тоне прозвучат интонации Камии, их преподавателя химии.
— Йо-чин? — Зенья отвернулся от аквариума.
Почему-то Йоджи ожидал, что Зенья будет улыбаться. Но нет, тот казался серьезным.
— Я не буду спать.
— Что?.. — Йоджи чуть книгу не выронил.
— Не бу-у-уду, — протянул Зенья капризно, — никогда. Буду смотреть на рыбок.
— Я буду спать, — нашелся с ответом Йоджи. У него было чувство, будто он общается с ребенком. — Тихий час. Как в больнице.
Зенья смотрел непонимающе. Да, подумал Йоджи, вряд ли он когда-то попадал в больницу. Сам Йоджи провел там почти половину жизни, но не подумал, что у других нет такого опыта.
— Делай, как хочешь, — сдался Йоджи после паузы.
— Я буду мешать?.. — Зенья проявил редкостную толерантность.
Он выглядел так, будто только что совершил какое-то неприятное открытие.
— Не будешь, — ложь далась с такой легкостью, будто Йоджи не говорил всю жизнь правду, только правду и ничего, кроме правды. Или то, что лично ему казалось правдой. — Но не спать — вредно. Голова будет болеть. Кристи расстроится.
— Крис, — пробормотал Зенья.
— Да. Поэтому давай разберем кресло.
— А можно спать с Йоджи?
Йоджи захотелось сбежать. После того, как они с Широнумой… под дождем…
…как тесно было внутри. Ощущение заполненности, и это скользкое… горячее… больно. Но вместе с тем…
…в общем, с определенного времени слово «спать» Йоджи воспринимал неадекватно.
— У меня кровать слишком узкая, — Йоджи чувствовал, как горят щеки.
— Йо-чин будет толкаться во сне? — Зенья склонил голову набок.
…да, именно это Широнума и делал — толкался. Проталкивался внутрь Йоджи, нисколько не интересуясь ответной реакцией, вынуждал отдаваться, надрачивал член Йоджи, нисколько не считаясь с…
— Не буду, — перспектива вот так «толкаться» в кого-то показалась соблазнительной только на долю секунды. Уподобляться Широнуме Тецуо Йоджи не хотел.
А еще ему, кажется, было нужно в ванную.
Йоджи достаточно часто болел, поэтому стояки у него случались куда реже, чем, должно быть, у среднестатистического парня. Втайне он этому радовался: Йоджи всегда предпочитал думать верхней головой, а не нижней.
В последнее время он все чаще задумывался о неприличных вещах, и это Йоджи нисколько не радовало. Ладно еще Широнума, с ним было связано нечто особенное, то, во что Йоджи вникать не хотел.
«Ты не человек, — сказал Зенья однажды, — как и я».
Означало ли это, что Широнума — тоже не человек?..
В любом случае, деление на людей и нелюдей не так-то много значило.
Сегодня в закусочной Йоджи возбудился, когда Макото облизывал его пальцы. А теперь еще и Зенья. Не мог заговорить о чем-нибудь другом!
Страх перед Зеньей удалился, не попрощавшись; теперь Йоджи больше всего боялся, что Зенья заметит. И предложит помочь.
Йоджи боялся, что не сумеет отказаться от помощи; воспринимать Зенью как насильника решительно не получалось, хоть он и избивал Йоджи раньше.
— Но кровать слишком узкая.
— Китани никогда со мной не спит, — проникновенно пожаловался Зенья. — И Кристи тоже.
— Тебя это огорчает?
— Я им не нужен, — просто сказал Зенья.
Это Йоджи не понравилось.
— Ты не прав, — сказал он с нажимом. — Китани-сан заботится о тебе.
— Он не хочет жить со мной, — отрезал Зенья. — Он хочет жить с ним.
«Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги».
— Так было всегда, — выражение лица Зеньи изменилось, — он всегда был важнее.
— Ты не думаешь, — Йоджи перебил его, удивляясь собственной смелости, — что для него важны вы оба? Только у тебя вся жизнь впереди, у тебя могут быть… друзья, — слово показалось новым, но удивительно подходящим. — А у него — нет. Только Китани-сан.
— Друзья? Ха-ха, — Зенья рассмеялся. — Это Мако-чан может быть другом Йо-чина. Мы с тобой не друзья, — добавил он холодным голосом.
Выбор:
- Макото?.. (в пользу Макото)
- … (в пользу Зеньи)
— Ты просто… — продолжил Зенья.
— Такой же, как ты, — перебил его Йоджи. — И я не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть таким.
— …
— А теперь, — продолжил Йоджи, — вон из кресла. Его надо разобрать… и, кстати, нужные друг другу люди не всегда спят в одной кровати.
К удивлению Йоджи, на следующее утро Зенья вскочил раньше него. Был выходной, поэтому, выслушав что-то о Кристи, которую непременно нужно проведать, Йоджи проводил Зенью до прихожей, вернулся в комнату и завалился спать.
Йоджи думал, что не сможет уснуть в одной комнате с Зеньей, но ошибся. Наоборот, давно он так хорошо не высыпался.
Сегодня Йоджи не работал и не собирался никуда выходить, поэтому ключи Зенье не выдал. Да тот о них и не вспомнил.
…Во второй раз Йоджи проснулся, потому что телефон рядом с подушкой завибрировал.
На ощупь найдя его, Йоджи хриплым после сна голосом сказал:
— Алло.
— Сакияма, — голос Широнумы Тецуо был похож на голос робота, — я приглашаю тебя в кино.
Йоджи сел на кровати.
— Что?!
— На новый фильм, — похоже, Тецуо было неловко, — «Вторжение инопланетян».
— …
— Тебе нравятся инопланетяне? — спросил Йоджи после паузы.
В трубке послышался еле слышный выдох.
— Это дневной сеанс. Билеты уже у меня. И я у твоего дома.
— Ты…
— Сейчас десять часов утра. Сеанс начинается в одиннадцать. Ты идешь?
— …Да.
До станции метро они дошли в полном молчании. Говорить с Тецуо было не проще, чем забивать гвозди — без должной сноровки непременно стукнешь себя по пальцу и натерпишься ненужных ощущений.
Ненужные ощущения Йоджи, впрочем, уже предчувствовал: ему впервые пришлось оставить ключи у пожилой соседки, чтобы Зенья их забрал у нее, если вернется раньше самого Йоджи. Предполагалось, что потом Зенья вернет ключи соседке; Китани, которому Йоджи позвонил, план одобрил.
Конечно, намного проще было отказаться от кино. Тем более что инопланетяне ему не нравились.
И роботы, кстати, тоже.
Впрочем, он сам был в чем-то роботом.
— Твой запах, — задумчиво сказал Тецуо, когда они вошли в поезд. Людей пока было немного, что Йоджи обрадовало: можно было сохранять дистанцию.
— А? — Йоджи показалось, что он ослышался.
— Запах изменился, — добавил Тецуо ровным голосом.
Это замечание вызвало у Йоджи очень противоречивые чувства.
Ему не нравилось, что к нему относились, как к девушке.
Макото угостил его едой.
Зенья пришел его «встречать» и обосновался у него дома, хорошо еще, рыбок из аквариума не съел.
А Тецуо… с Тецуо был отдельный разговор.
— Мы выходим, — когда Тецуо это сказал, Йоджи понял, что размышляет о двусмысленности своей ситуации уже минут десять. Это было необычно — раньше в компании Тецуо Йоджи думал только о самом Тецуо. О том, как бы ему врезать, например… или как бы убежать подальше. И стоит ли бежать.
Вообще-то, бежать стоило. Но по неизвестной причине Йоджи никогда этого не делал.
Кинотеатр располагался в двух шагах от станции.
Как и в метро, в зале в это время было не так уж много людей. Среди них Йоджи не увидел ни одного ребенка: похоже, «Вторжение пришельцев» интересовало только взрослых.
Задний ряд и вовсе пустовал.
Тецуо сверился с билетом и кивнул на отведенные им места; Йоджи посмотрел на него с сомнением.
— Зачем сзади?.. — спросил он — и сразу же замолчал, стушевавшись.
Это «сзади» прозвучало… соответствующе.
Тецуо посмотрел на Йоджи с видом абсолютного превосходства.
Фильм был ужасный. Во всех смыслах: инопланетяне оказались паразитами, проникающими в тела землян, кровища хлестала с экрана направо и налево, время от времени туда-сюда пролетали чьи-то мозги, и Йоджи с трудом удерживался от того, чтобы уклоняться — картинка на экране была достаточно реалистичной.
Посреди сеанса Йоджи начал вздрагивать всякий раз, как чья-то конечность отлетала в сторону.
— Страшно? — спросил Тецуо вполголоса.
— Это плохой фильм, — высказался Йоджи, чувствуя себя отвратительным критиком.
— Тогда давай уйдем, — предложил Тецуо, и Йоджи уже готов был его поблагодарить, если бы не…
Тецуо бесцеремонно сгреб его в охапку. Само по себе это было не такой уж бедой, но Йоджи не очень представлял, как вырываться, и не вполне понял, хочет ли он вырываться, а потом его рот накрыли чужие губы, и сопротивляться стало глупо.
Целоваться Йоджи скорее не нравилось, чем наоборот, но прикосновения Тецуо были приятны. С ним Йоджи всегда чувствовал себя… на своем месте.
Он не спешил отвечать на поцелуй, но не мог сказать, что остается равнодушным: губы будто горели, он неосознанно подавался навстречу и чувствовал, как теплеет кожа от прикосновений Тецуо.
В низу живота тоже разливалось тепло, которое Йоджи совершенно не нравилось; он неубедительно попытался отстраниться, и Тецуо отпустил его, хотя не сразу.
В полумраке кинотеатра его губы блестели от их слюны. Йоджи сглотнул и отвернулся.
Еще какое-то время они сидели молча, потом Йоджи, будто опомнившись, поднялся и направился к выходу, поминутно спотыкаясь.
— Зайдем в рамэнную? — Голос Тецуо догнал его уже на выходе из зала.
Йоджи вздрогнул… и кивнул.
Да, в последнее время все пытались его накормить, но у Тецуо была особая власть, над природой которой Йоджи предпочитал не задумываться.
После рамэнной они зачем-то пошли в торговый комплекс, хотя оба не нуждались в покупках; потом направились на набережную и какое-то время молча созерцали телебашню.
Йоджи не успел заметить, когда начало темнеть; в компании Тецуо время летело незаметно. Пожалуй, даже слишком.
— Домой, — сказал Йоджи. Тецуо кивнул; это чувство покоя тревожило Йоджи.
Он знал, что не должен испытывать ничего подобного.
Из его заднего прохода не должны были выпадать комки мяса, неудавшиеся эмбрионы; он не должен был хотеть Тецуо, а Тецуо не должен был хотеть его. Все складывалось неправильно, нехорошо, не…
— Проводить тебя? — спросил Тецуо перед станцией Йоджи.
«Проводить».
Тецуо определенно относился к нему как к девушке. Интересно, сколько их у него было?
Выбор:
- Нет, спасибо. (в пользу Зеньи)
- … (в пользу Тецуо)
- Проводить?.. (в пользу Макото)
Линия Тецуо
— …
Йоджи замешкался, подбирая слова.
Тогда Тецуо привлек его к себе и, несмотря на протест, поцеловал снова; в вагоне, кроме них, было всего несколько людей, они, наверное, смотрели, но Йоджи не обратил внимания.
Этот поцелуй был непохож на тот, что в кинотеатре; в прикосновении губ Тецуо чувствовалась настойчивость и нежность. Йоджи поднял руки, чтобы отстранить Тецуо, но сам не заметил, когда вернул объятие. Кажется, он вспотел.
Тело в тех местах, где к нему прикасался Тецуо, стало горячим. Йоджи потряхивало, как от электрического тока. Он не мог не представлять, как будут ощущаться прикосновения Тецуо к голой коже, не мог не думать, каково это — снова принять в себя член Тецуо, быть распятым на этом члене, стонать, потерять себя от нахлынувшего наслаждения и не думать больше ни о чем.
«Еще».
— Твоя остановка, — выдохнул Тецуо, чуть отстранившись. У Йоджи вырвался протестующий вздох. Голова кружилась, брюки казались слишком тесными, все вокруг будто тонуло в тумане.
Сквозь этот туман до него донесся голос Тецуо:
— …зайти в гости.
— Что?..
— Не хочешь зайти в гости?
Йоджи перевел взгляд с Тецуо на закрывающиеся двери вагона.
Что ж, на своей станции он все равно не вышел. Можно бы и…
— Не здесь, — отстранить Тецуо было невероятно трудно, но за ними могли наблюдать. На этой станции в вагон зашли еще несколько людей, возможно, они знали Йоджи, жили с ним в соседних домах, сдавали вещи в одну химчистку, например…
Мысль о химчистке и о том, что после сегодняшнего туда наверняка придется сдавать брюки, промелькнула и исчезла.
— Никто не видит, — выдохнул Тецуо, возвращаясь к прерванному занятию, плотнее прижимая Йоджи к стенке вагона.
— М-м…
Йоджи не заметил, когда Тецуо развел его ноги коленом, недвусмысленно потираясь; это было слишком, перед глазами темнело, Йоджи чувствовал себя скорее плохо, чем хорошо, и все это его отнюдь не радовало.
Нет, радовало. Он хотел больше.
— М-ах…
Тецуо прикусил его нижнюю губу, и Йоджи прогнулся в его руках; он хотел быть ближе, еще ближе, еще…
Перестук колес начал замедляться: они подъезжали к станции Тецуо.
— Выходим.
Йоджи не особенно помнил дорогу до дома Тецуо. Кажется, Тецуо пришлось вести его за руку; в голове пульсировала одна-единственная мысль: быстрее. Плевать, что будет потом. Только быстрее…
— Твои родители?.. — У Йоджи все-таки хватило сознательности спросить об этом.
— Уехали на выходные.
— …
Тецуо основательно подготовился.
Эта мысль резанула как по живому, даже возбуждение схлынуло.
Йоджи остановился, не решаясь разуться. Что он тут забыл? Дома его ждал Зенья, которого и так бросили все, кто только мог. И Макото в последнее время вел себя странно, нужно бы с ним поговорить… Позвонить ему. Ах да, у Йоджи ведь нет его номера…
— С нами что-то происходит.
В голосе Тецуо Йоджи услышал отражение собственной тревоги.
Собирался ли Тецуо его целовать? В кинотеатре и потом, в метро?
Зачем вообще позвал на фильм? Почему потом не ушел?
Он хотел поговорить. Только вот никак не мог выбрать время — должно быть, ему тоже было слишком спокойно в компании Йоджи.
Обманчивый покой. Неестественный. После всего, то между ними было, Йоджи должен был бежать сломя голову. Вместо этого…
— Да, — Йоджи все же разулся. — Так не должно быть…
— Может, и должно, — нахмурился Тецуо. — Но мы не сами решили. Нас все время сталкивают, не заметил?
— Стал… кивают?
— Пойдем.
Со времени последнего визита Йоджи в комнате Тецуо мало что изменилось.
— Я думаю, это Камия, — кровать скрипнула, когда переодевшийся в домашнее Тецуо присел на нее.
Йоджи, подумав, сел рядом. Ситуация, может, и была не вполне пристойной, но он не думал, что ему осталось чего стыдиться. Тецуо и без того знал и видел слишком многое.
Чувствовал.
— Я принес распечатки в кабинет химии, потому что он попросил. И он поставил нас дежурить вместе. А потом велел передать тебе задание. И тебе тоже пришлось отнести задание ко мне домой, потому что так сказал Камия.
— …
— Он решил, что я буду подтягивать тебя по математике. Обеспечил… наше общение. Он знал, что нас потянет друг к другу. У него были на то основания.
— Думаешь, Камия…
— Он знает.
Йоджи промолчал.
Если так подумать, однажды Камия заговорил с ним… о муравьином льве. О гибриде двух разных существ, который долго не проживет.
Это был намек. Камия вообще намекал слишком много; Камия, действительно, сталкивал их.
— Про кровь… про то, что из тебя выходит.
Йоджи вздрогнул; в голосе Тецуо, впрочем, не было ни сочувствия, ни обвинения. Он говорил о комках плоти, выпадавших из Йоджи после его прикосновений, как про общеизвестный факт.
Беда в том, что общеизвестным он не был.
— Он не хочет, чтобы оно выходило. Он хочет, чтобы нам удалось… получилось, — Тецуо покачал головой. — Что-то жуткое. Знаешь, с девчонками… нужно предохраняться.
— ?..
— Чтобы не произошло беременности. Эти кровавые штуки…
— Можно иначе, — перебил его Йоджи.
Теперь уже Тецуо вздрогнул:
— Иначе?..
— Если ты хочешь быть со мной, — Йоджи не ожидал от себя таких громких слов, — мы можем попробовать иначе.
— …
— Хорошо, — сказал Тецуо.
И потянулся к поясу Йоджи.
Йоджи положил ему руку на грудь, на этот раз начав поцелуй первым; ощущений было слишком много, они распылялись, а на Тецуо все еще оставалась рубашка, и это казалось ужасно неправильным.
Они скорее мешали друг другу раздеться, чем помогали, потому что никак не могли перестать целоваться; слюны было слишком много, она потекла у Йоджи по подбородку, потому что он не успевал вовремя ее сглатывать.
Слюна — это было хорошо; когда из одежды на Йоджи остались только носки, он оценил это в полной мере.
Йоджи не был уверен, что член Тецуо поместился бы к нему в рот, если бы в этом самом рту пересохло. Взять глубоко Йоджи не смог, ему не хватило практики; он ограничивался облизываниями и посасываниями, а потом Тецуо сжал его член у основания — поза это вполне позволяла — и направил его себе в рот.
Йоджи пришлось отвлечься: ощущения были совершенно иными, совсем не то, что с рукой. Ему едва удалось удержаться, чтобы не начать толкаться в теплую влажность чужого рта.
Сосредоточившись, Йоджи попытался вернуться к своему занятию, но пульсация в низу живота изрядно отвлекала. Вряд ли минет получился хорошим, вряд ли у Йоджи вообще что-то получилось, но Тецуо отреагировал на него так, как реагировал всегда — каменной твердостью.
— Надень, — на покрывало рядом с Йоджи упал запечатанный пакетик; Тецуо отодвинулся, наблюдая за тем, как тот вытаскивает презерватив, чтобы после медленно натянуть его на чужой член, раскатав по всей длине.
— М-м… — Йоджи прикрыл глаза, доверяясь; Тецуо вошел в него сразу, одним толчком.
Между ягодиц Йоджи и до этого было влажно; но — никакой крови. Не сегодня.
Возможно, если они будут так…
— А-ах…
Думать не получалось. Йоджи слышал только собственные стоны, влажные звуки — и сумасшедший пульс Тецуо.
Такой же быстрый, как его.
— А-а, м-м, нгх!
Тецуо двигался в нем быстро, нетерпеливо, но время от времени замедлялся, не то желая дать передышку, не то ожидая ответной инициативы. Йоджи сам не заметил, когда начал подмахивать бедрами.
— М-м-м, ангх, гх, у, а, а, а!
Каждый толчок сопровождался новым стоном; в стоны вклинивался скрип кровати, доносившийся будто издалека.
— А… — собственный голос показался Йоджи почти жалобным. — А-ах…
— … — Тецуо коротко выдохнул сквозь зубы и замер, содрогаясь в Йоджи; тот прикрыл глаза.
Он увидел, как электрический свет окрашивает внутреннюю сторону век в бордовый цвет, а потом вздрогнул сам. И еще раз. И еще.
На животе стало липко, горячо и мокро; Тецуо провел большой ладонью по груди Йоджи, спустился ниже, размазывая сперму, и лег рядом.
— Душ?.. — спросил Йоджи через какое-то время.
Вместо ответа Тецуо сказал:
— Оставайся на ночь.
Йоджи подумал, что самое время позвонить Китани и сказать, что жить с Зеньей он не намерен. Вряд ли тот обрадуется… но, странное дело, рядом с Тецуо Йоджи не боялся ничьего гнева.
У него уже был человек, с которым он мог разделить одиночество.
Линия Зеньи
— Нет, спасибо.
Тецуо казался разочарованным. Впрочем, он ничего не сказал; неловко попрощавшись, вскоре Йоджи вышел на своей станции.
Подходя к дому, Йоджи по привычке попытался найти ключи в кармане, но не нашел их. Зато телефон, все это время лежавший на месте ключей, завибрировал.
«Сестра», — подумал Йоджи, нажимая кнопку приема. Давно нужно было самому ей позвонить.
— Приве-е-ет, — прозвучавший голос не имел с голосом его сестры ничего общего. — А ты задерживаешься, Йо-чин. Дверь незаперта. Заходи.
— Окинага!.. — Не закрывать дверь было верхом непредусмотрительности. В квартиру мог зайти кто угодно.
Или Зенья открыл ее только тогда, когда увидел Йоджи в окно?
— Откуда у тебя мой номер телефона? — поинтересовался Йоджи, подходя к двери.
— Китани дал, — Зенья распахнул дверь и опустил телефон.
Очевидный ответ.
Зенья казался почти счастливым — ровно до того момента, как увидел Йоджи.
До этого Йоджи на краткий миг показалось, что даже улыбка Зеньи затронула не только губы, но и глаза; теперь она исчезла, будто стертая мокрой тряпкой со школьной доски.
— Твой запах, — Зенья неосознанно посторонился, пропуская Йоджи в квартиру, и закрыл за ним дверь. — Он изменился.
Нечто подобное Йоджи сегодня уже слышал.
— Ты был с ним.
В голосе Зеньи прозвучала неприкрытая ненависть; Йоджи почувствовал страх. Опасаясь того, что может выкинуть Зенья, он попятился вглубь квартиры.
Зенья, однако, ничего не выкинул.
Он сполз по стене, заливаясь хохотом, больше похожим на плач:
— Ха-ха-ха…
Йоджи вспомнил тот раз, когда он сам смеялся подобным образом.
После того, как ему занес распечатки днем раньше изнасиловавший его…
— Широнума Тецуо.
Зенья произнес эти слова все с той же ненавистью, но в ней больше не было силы. Только боль.
— Ты был с Широнумой Тецуо.
— Окинага…
— Замолчи!
Несмотря на ярость, в этом голосе Йоджи померещились слезы.
— Я… так ждал тебя, а ты… ты не такой, как я. Вы оба не такие, вам не понять! Вы — удавшиеся образцы, человек в белом халате никогда не скажет вам… Ненавижу его! Ненавижу!
«Человек в белом халате?»
— Камия, — сказал Йоджи вслух. — Ты ненавидишь Камию?
— И его тоже, — непонятно согласился Зенья. — Он знает. Он сводил тебя с Широнумой Тецуо, потому что… он хочет детей. Правильных детей. Таких, каких у меня быть не может!
«Дети».
Происходящее с ним все это время внезапно сложилось для Йоджи в одну картину.
Камия отправил его в кабинет химии, а потом послал туда Тецуо, чтобы тот увидел, как Йоджи дрочит, и спросил так понимающе это свое: «Накопилось?».
Камия дал Тецуо распечатки, чтобы тот отнес их Йоджи, а потом, когда Тецуо подрался с Окинагой, вручил распечатки с заданием Йоджи.
Камия велел Тецуо стать репетитором Йоджи.
И эти намеки насчет муравьиного льва…
Комки плоти, выпадавшие из Йоджи после того, как рядом оказывался Тецуо, бесчисленное количество комков после совокупления под дождем, когда член Тецуо двигался в Йоджи сзади, как раскаленный стержень, вызывающий неправильное, нелогичное удовольствие.
Эти комки…
Эмбрионы.
Йоджи почувствовал липкий ужас, не имевший ничего общего с отвращением, которое он испытал во время сегодняшнего фильма.
Его тянуло к Тецуо так сильно, что он едва мог противостоять этому притяжению.
Что случилось бы, согласись он на предложение Тецуо проводить его? Не исключено, что они проехали бы станцию Йоджи, вышли бы на станции Тецуо, а потом…
«Оплодотворение завершилось бы успешно».
Не этого ли Камия — и сотрудничавший с ним Тецуо — добивались все это время?
— Окинага, — собственный голос прозвучал неверно, — мы оба — мужчины. Никаких детей… я не хочу. Я не смогу… сохранить себя, как сестра, я…
Йоджи вдохнул побольше воздуха:
— Я ненавижу Широнуму Тецуо.
Он не знал толком сам, что испытывал по отношению к Тецуо; это было сильное чувство, принадлежавшее ему не только как личности, но и как физиологическому виду, и Йоджи не хотел задумываться, какой это вид.
Он решил прожить жизнь как человек. В конце концов, кто угодно заслуживает еще один шанс. Разве не так?..
Зенья посмотрел на него недоверчиво:
— Ты лжешь.
Йоджи покачал головой.
— Тогда докажи, — потребовал Зенья; по его лицу стекали слезы, и Йоджи знал, что делать.
Он шагнул вперед, присел рядом с Зеньей на корточки, взял его за руки:
— Вставай.
— Нет, — уперся Зенья.
Тогда Йоджи его поцеловал.
У поцелуя был соленый привкус, привкус одиночества; здесь и сейчас Йоджи отказывался впускать одиночество в свою жизнь.
Зенья был первым, кого он впустил в свою квартиру; они уже разделили одиночество пополам, осталось только преодолеть последнюю преграду.
Зенья не был таким сильным, как Широнума. Зенья… понимал. Недоверчивость, боль, слабость…
Йоджи не очень-то умел целоваться, он и не думал, что это нужно — уметь. Он действовал так, как казалось правильным, то посасывая нижнюю губу Зеньи, то проводя по его языку своим, потирая их друг о друга, и постепенно Зенья начал отвечать.
Он совершенно не смущался, прижав ладонь к паху Йоджи, и Йоджи не спешил возражать, подавшись этой ладони навстречу. У него уже стоял; кажется, то же самое касалось и Зеньи.
— Пойдем, — шепнул Йоджи, потянув Зенью за собой.
Он не мог сказать, будто ему подходит роль соблазнителя, но здесь и сейчас так было правильно; Зенья хотел быть нужным. Зенья хотел быть соблазненным.
Больше ему не нужно было брать это силой.
Зенья помог Йоджи раздеть себя; вероятно, он мог раздеться и сам, но лучше было не проверять. В некоторых вопросах Зенья, как Йоджи убедился, был поразительно похож на ребенка. Поотрывает пуговицы еще — сиди потом, пришивай.
Мысль о пуговицах проскользнула и приказала долго жить; Йоджи толкнул Зенью на кровать и устроился между его ногами, проводя ладонью по напряженному члену, смазывая пальцы в смазке, выступившей на головке.
— М-м, — Зенья прикусил губу, как показалось бросившему беглый взгляд Йоджи — слишком сильно.
— Расслабься, — посоветовал Йоджи, размазывая смазку по чужому члену; потом он нагнулся и взял его в рот.
Челюсть быстро устала; член Зеньи не помещался во рту полностью, вдобавок, Йоджи не успевал сглатывать слюну. Словом, любовник из него был паршивый…
— А-ах, м-м…
Вот только Зенья, похоже, так не считал. Йоджи бросил на него беглый взгляд из-под ресниц, не выпуская член изо рта: Зенья стонал, чуть прикрыв глаза.
На его бледных щеках появилось подобие румянца, а зубами Зенья впился в собственное запястье, очевидно, желая приглушить стоны.
— А-а…
Это зрелище завораживало, но Йоджи решил не отвлекаться.
Он задвигал шеей быстрее, принимая член Зеньи так глубоко, как только мог — пока его довольно чувствительно не схватили за волосы.
Зенья, похоже, осторожничал. Это было не больно — в основном потому, конечно, что Йоджи успел вовремя остановиться.
— …? — Он воззрился на Зенью с молчаливым вопросом.
— Внутри, — сказал тот совершенно отчетливо. — Я хочу почувствовать Йо-чина внутри.
Для Йоджи это показалось неожиданным; подобного опыта у него никогда не было.
Это, впрочем, был выход для обоих. Из Зеньи не выпадали комки мяса; ему проникновение, в отличие от самого Йоджи, ничем не грозило.
И он этого хотел.
— Ты уверен? — спросил Йоджи, выпуская член Зеньи изо рта.
Зенья кивнул.
Йоджи провел рукой по его члену, собирая смазку и собственную слюну, и спустился ниже.
Зенья вскрикнул.
— А-ах!
Подушечкой указательного пальца Йоджи слегка надавил плотно сжатое отверстие; палец проскользнул легко, без каких-либо затруднений. Введя его полностью, Йоджи несколько раз провел по тесным стенкам внутри.
— М-м, нгх… у, — Зенья снова впился зубами в свою руку. Йоджи это не понравилось:
— Не кусайся.
Он добавил к первому пальцу второй, свободной рукой стиснув запястье Зеньи; тот подчинился, выпустив ее изо рта.
— А-а… а-а-а…
— Все будет хорошо, — пообещал Йоджи.
Его удивило, что Зенья внутри был таким растянутым. Может…
— Китани никогда не понимал, — слова опередили мысли Йоджи. — Я пробовал сам… разным. Но ты… — голос Зеньи прервался на полуслове. — Йо-чин!
Йоджи вытащил пальцы, провел несколько раз по члену Зеньи вверх-вниз, потом поступил так же с собой, смазывая себя.
— Я вхожу, — предупредил зачем-то, не задумываясь о том, насколько глупо это прозвучит.
Вместо того, чтобы просто расслабиться, Зенья расслабился и подался вперед, сам насаживая себя на Йоджи — до упора.
Перед глазами потемнело.
— А-а, м-м-м…
Йоджи не очень хорошо соображал, что делает. Ему хотелось двигаться; он сдерживал себя остатками разума. Не хотел, чтобы Зенье было больно.
— А-а, нгх, а, а, м-м!
Потом… Йоджи плохо помнил, что было потом. Оргазм был слишком бурным, он накрыл с головой; вздрагивая, Йоджи прижимал к себе Зенью, а потом…
Все еще не выйдя из него, Йоджи потянулся к повязке на глазу Зеньи — единственном, что тот не снял. Сейчас из-под повязки протянулся кровавый след — слезы?..
Зенья вздрогнул и попытался отстраниться, но у него не осталось сил.
— Ты — такой же, как я, — сказал Йоджи, убирая повязку, отводя в сторону длинные светлые волосы.
Его не напугала пульсирующая обнаженная плоть на месте правой половины лица Зеньи; Йоджи прижался к этому, пульсирующему, губами.
— Йо-чин…
— Спи.
Йоджи отстранился, выходя из Зеньи, выключил свет и улегся рядом.
Неожиданно Зенья хихикнул.
— Что такое? — пробормотал Йоджи. Ему было хорошо.
— Мы с тобой все-таки спим в одной постели, Йо-чин.
Насчет этого трудно было не согласиться; Йоджи перевернулся на другой бок.
Аквариум с рыбками светился синим в темноте.
*
Линия Макото в комментариях
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
пятница, 08 августа 2014
Самый семейный фандом
Команда fandom Nitro+CHiRAL 2014 выложила:
Арты, клипы, коллажи. В программе: Тецуо/Йоджи; Чистокровный; Зенья; Макото/Йоджи; Эрика; чиби-Тецуо; чиби-Зенья; Йоджи; 2 коллажа с Тецуо/Йоджи.
Мини - фанфики размером от 1000 до 4000 слов. В программе: Тецуо/Йоджи.
Голосование за драбблы открыто до 16 августа включительно.
Голосование за арт/клип/коллаж открыто до 21 августа включительно.
Голосование за мини открыто до 26 августа включительно.
Будем рады вашим отзывам и голосам
Арты, клипы, коллажи. В программе: Тецуо/Йоджи; Чистокровный; Зенья; Макото/Йоджи; Эрика; чиби-Тецуо; чиби-Зенья; Йоджи; 2 коллажа с Тецуо/Йоджи.
Мини - фанфики размером от 1000 до 4000 слов. В программе: Тецуо/Йоджи.
Голосование за драбблы открыто до 16 августа включительно.
Голосование за арт/клип/коллаж открыто до 21 августа включительно.
Голосование за мини открыто до 26 августа включительно.
Будем рады вашим отзывам и голосам
@темы: Полезные Ссылки
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 26 июля 2014
Самый семейный фандом
Команда fandom Nitro+CHiRAL 2014 выложила:
Визитка - презентация фандома, тест, гадание, вылупляшки.
Драбблы по Sweet Pool - фанфики размером до 1000 слов. В программе: Тецуо/Йоджи, Камия/Макото, Зенья/Тецуо, Зенья и Китани, все/Йоджи, приемная мать Тецуо и Эрика.
Проголосовать за драбблы можно до 16 августа включительно; будем рады вашим отзывам и голосам
Визитка - презентация фандома, тест, гадание, вылупляшки.
Драбблы по Sweet Pool - фанфики размером до 1000 слов. В программе: Тецуо/Йоджи, Камия/Макото, Зенья/Тецуо, Зенья и Китани, все/Йоджи, приемная мать Тецуо и Эрика.
Проголосовать за драбблы можно до 16 августа включительно; будем рады вашим отзывам и голосам
@темы: Полезные Ссылки
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 03 июля 2014
Собираю коллективный заказ на раритетные One Coin фигурки Togainu no chi, Lamento, Sweet Pool 2009-2011 года выпуска (по просьбе юзера).
Один набор здесь выставлен только для примера, чтобы не спамить в сообществе! По ссылке полной перечень!
Комментарии закрыты, т.к. я их не мониторю, дабы не опоздать, пишите плз сразу в у-мыло.
Один набор здесь выставлен только для примера, чтобы не спамить в сообществе! По ссылке полной перечень!
Комментарии закрыты, т.к. я их не мониторю, дабы не опоздать, пишите плз сразу в у-мыло.
+Список остальных наборов, раритетки и секретки, подробности
One Coin Grande Figure Collection - Chiral Gakuen 1st Period
One Coin Grande Figure Collection - Chiral Gakuen 1st Period
@темы: Стаф
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 03 мая 2014
Самый семейный фандом
Любишь "Sweet Pool"?
Хочешь рисовать, писать фики, бетить, косплеить или переводить в хорошей компании?
Делаешь флэш или АМВ? А может, вышиваешь?
Возможно, ты сам не знаешь о своих талантах. Мы поможем тебе раскрыть их и всегда поддержим.
Вливайся в нашу команду на ФБ-2014. Становись чемпионом вместе с нами!
Записаться в команду можно отметившись в посте набора или через командный U-mail.
Хочешь рисовать, писать фики, бетить, косплеить или переводить в хорошей компании?
Делаешь флэш или АМВ? А может, вышиваешь?
Возможно, ты сам не знаешь о своих талантах. Мы поможем тебе раскрыть их и всегда поддержим.
Вливайся в нашу команду на ФБ-2014. Становись чемпионом вместе с нами!
Записаться в команду можно отметившись в посте набора или через командный U-mail.
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 01 января 2014
Фраза «Вырви свой глаз, если он досаждает тебе» с точки зрения выразительности беднее фразы «Если глаз твой тебе досаждает, вырви его». (с) Брехт
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
четверг, 26 сентября 2013
Всех приветствую.
И у меня такой вопрос - поскольку возникла необходимость вынуть сейвы игры - где они, собственно, находятся. Поскольку ни папки с соответствующим названием, ни знакомых файлов нет. Искала по сообществу, но ответа не нашла. Если кто-то в курсе, буду благодарна за подсказку)
И у меня такой вопрос - поскольку возникла необходимость вынуть сейвы игры - где они, собственно, находятся. Поскольку ни папки с соответствующим названием, ни знакомых файлов нет. Искала по сообществу, но ответа не нашла. Если кто-то в курсе, буду благодарна за подсказку)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 29 июля 2013
Power of Unity
Дорогие друзья!
Фандомная Битва-2013 продолжается!
26 июля была выкладка низкорейтинговых драбблов.
Наши авторы написали для вас 23 драббла по разным канонам Nitro+CHiRAL, в том числе и по Sweet Pool.
Надеемся, вы найдете себе работы по вкусу, и вам будет интересно!
Наш баннер с кодом (будем благодарны за распространение):
Уже началось голосование за драбблы - ссылка на голосование.
Мы будем очень рады вашей поддержке и вашим голосам!
Фандомная Битва-2013 продолжается!
26 июля была выкладка низкорейтинговых драбблов.
Наши авторы написали для вас 23 драббла по разным канонам Nitro+CHiRAL, в том числе и по Sweet Pool.
Надеемся, вы найдете себе работы по вкусу, и вам будет интересно!
Наш баннер с кодом (будем благодарны за распространение):
Уже началось голосование за драбблы - ссылка на голосование.
Мы будем очень рады вашей поддержке и вашим голосам!
@темы: Полезные Ссылки
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 24 июля 2013
Power of Unity
Дорогие единомышленники!
20 июля началась Фандомная Битва-2013.
Наша команда принимает в ней самое активное участие.
Надеемся, вам будет интересно следить за нашими выкладками и болеть за нас!
Мы уже выложили нашу визитку!
Уже началось голосование за визитку - ссылка на голосование.
Мы будем очень рады вашей поддержке и вашим голосам!
Если вдруг у вас нет своего списка для голосования и при этом вы хотите поддержать наш фандом, воспользуйтесь одним из шаблонов
20 июля началась Фандомная Битва-2013.
Наша команда принимает в ней самое активное участие.
Надеемся, вам будет интересно следить за нашими выкладками и болеть за нас!
Мы уже выложили нашу визитку!
Уже началось голосование за визитку - ссылка на голосование.
Мы будем очень рады вашей поддержке и вашим голосам!
Если вдруг у вас нет своего списка для голосования и при этом вы хотите поддержать наш фандом, воспользуйтесь одним из шаблонов
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 29 мая 2013
Power of Unity
Хотите оставить нам заявку на ФБ? Будем очень рады вашим пожеланиям!
Кликайте по баннеру, чтобы попасть в тему заявок:
Присоединиться к нашей команде на Фандомной Битве по-прежнему можно в комментариях к посту набора или написав на u-mail сообщества.
По всем вопросам обращаться в личку к Laora.
Кликайте по баннеру, чтобы попасть в тему заявок:
Присоединиться к нашей команде на Фандомной Битве по-прежнему можно в комментариях к посту набора или написав на u-mail сообщества.
По всем вопросам обращаться в личку к Laora.
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
суббота, 16 марта 2013
Милосердие выше справедливости (с)
Может, кому пригодятся)
CG (отличное качество)
Фоны
Персонажи
Артбук
ОСТы (в сообществе было больше и лучше, но накрылось)
Сайт автора
CG (отличное качество)
Фоны
Персонажи
Артбук
ОСТы (в сообществе было больше и лучше, но накрылось)
Сайт автора
@темы: Герои, Фанарт, Полезные Ссылки, CG (Скрины)
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментировать
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 11 марта 2013
Power of Unity
Требуются студенты-добровольцы!
Без близких родственников (можно даже без прописки и паспорта), главное - с контактами
на Фандомную Битву в команду Nitro+CHiRAL. Писать сюда или в личные сообщения сообщества.
Мы найдём вам бету, а если потребуется для дальнейших исследований, даже альфу или омегу.
Особенно нужны студенты с навыками:
работы во Flash
фикрайтерства
косплея
создания клипов
рисования
чистки сканов.
Камия-сенсей.
Бонус
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (1)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
среда, 02 января 2013
Я - за творчество!
Всем привет!
Ребят, у кого-нибудь есть сканы второго тома манги? Или подкиньте ссылку на download)))
Ребят, у кого-нибудь есть сканы второго тома манги? Или подкиньте ссылку на download)))
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (8)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal
понедельник, 03 декабря 2012
Фраза «Вырви свой глаз, если он досаждает тебе» с точки зрения выразительности беднее фразы «Если глаз твой тебе досаждает, вырви его». (с) Брехт
Надеюсь, оно не против правил сообщества.
Не знаю какую тему поставить.
Неон-тетра Рыбки, которых разводил Йоджи
Голубой неон или неон-тетра, или обыкновенный неон (лат. Paracheirodon innesi) — вид пресноводных рыб из семейства харациновых. Родина — верхняя часть бассейна Амазонки. Популярная тропическая рыба для содержания в аквариумах.
Содержание в аквариуме
Оптимальные условия содержания - температура воды 20-23 °C
В условиях аквариума голубые неоны предпочитают плавать в нижних и средних слоях воды. Рыбка не портит растения. Другие обитатели аквариума - крупные рыбы (например, многие цихлиды), земноводные - могут воспринимать голубых неонов в качестве кормового объекта.
Неоны тетра - относительно неприхотливые рыбки. Выносливые в плане температурных колебаний (могут выдерживать понижение температуры до 18° С), но плохо переносят резкие изменения химических параметров водной среды.
Перед нерестом производителей нужно 1-2 недели содержать отдельно при температуре 20-25° С и обильно кормить живым кормом. Для нереста обычно отсаживают самочку и самца, или же одну самку и двух самцов. Для двух-трех неонов подойдет нерестовый аквариум объемом 5-10 л с уровнем воды 10-12 см. Чем больше пар неонов Вы хотите отсадить на нерест, тем большим по объему должен быть нерестовый аквариум.
Особенности поведения
В новом аквариуме, и во время брачного периода или при недостатке кормов, возможны драки до смерти одного из соперников. Бывают случаи агрессии между отдельными представителями из вновь приобретённых рыб.
Если отсадить производителей вечером, то на утро обычно начинается нерест. Производителей в это время кормить не нужно, после нереста следует отсадить их в общий аквариум, а нерестовик затемнить.
Википедия
fishlike.ru/neon-tetra/
Не знаю какую тему поставить.
Неон-тетра Рыбки, которых разводил Йоджи
Голубой неон или неон-тетра, или обыкновенный неон (лат. Paracheirodon innesi) — вид пресноводных рыб из семейства харациновых. Родина — верхняя часть бассейна Амазонки. Популярная тропическая рыба для содержания в аквариумах.
Содержание в аквариуме
Оптимальные условия содержания - температура воды 20-23 °C
В условиях аквариума голубые неоны предпочитают плавать в нижних и средних слоях воды. Рыбка не портит растения. Другие обитатели аквариума - крупные рыбы (например, многие цихлиды), земноводные - могут воспринимать голубых неонов в качестве кормового объекта.
Неоны тетра - относительно неприхотливые рыбки. Выносливые в плане температурных колебаний (могут выдерживать понижение температуры до 18° С), но плохо переносят резкие изменения химических параметров водной среды.
Перед нерестом производителей нужно 1-2 недели содержать отдельно при температуре 20-25° С и обильно кормить живым кормом. Для нереста обычно отсаживают самочку и самца, или же одну самку и двух самцов. Для двух-трех неонов подойдет нерестовый аквариум объемом 5-10 л с уровнем воды 10-12 см. Чем больше пар неонов Вы хотите отсадить на нерест, тем большим по объему должен быть нерестовый аквариум.
Особенности поведения
В новом аквариуме, и во время брачного периода или при недостатке кормов, возможны драки до смерти одного из соперников. Бывают случаи агрессии между отдельными представителями из вновь приобретённых рыб.
Если отсадить производителей вечером, то на утро обычно начинается нерест. Производителей в это время кормить не нужно, после нереста следует отсадить их в общий аквариум, а нерестовик затемнить.
Википедия
fishlike.ru/neon-tetra/
URL
- U-mail
- Дневник
- Профиль
- Комментарии (2)
-
Поделиться
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- LiveJournal